Магический Марксизм - [48]
Почти столетие спустя сторонникам прогресса, конечно, нужна крайняя осторожность при любых действиях, мы должны оглянуться во все стороны, прежде чем сделать один-единственный шаг. Тяжесть ситуации не перестала давить на любого из нас. И тем не менее ситуация одновременно «размагничивает» и «ослабляет» нас и стремится исключить любые возможности конфликта, вовлекая нас в «более легкомысленное поведение». Она интегрировала нас в ее реальность, реальность, удовлетворяющую любые наши второстепенные желания и устремления; она одновременно интегрировалась в нас как, казалось бы, неотчужденная сила. Кафкианский замок стал, следовательно, в подлинном смысле слова деборовским «интегрированным спектаклем», тем, что принизывает весь мир целиком. Если в «Процессе» показаны особенности (и разрывы) «концентрированной» и «распыленной» форм спектакля, зафиксированных Дебором в «Обществе спектакля», то «Замок» соответствует позднему Дебору и связан с его «Комментариями к “Обществу спектакля”», написанными двадцать лет спустя. «Когда спектакль являлся концентрированным, – писал Дебор, – от него воротила нос бо́льшая часть общества, когда он стал распыленным – недовольных стало меньше, а теперь они и вовсе исчезли». Общество замка и интегрированного спектакля подобно водовороту: оно всасывает все и вся с одинаковой и постоянно действующей силой, опутывает прочной сетью, эффективно разрушая и сплавляя вместе различные слои и грани. Оно создало одинаковую для всего мира форму клетки. Прежние различия между политическим и экономическим, между формой и содержанием, конфликтом и согласием, политическими и технократическими методами потеряли свой специфический вес и ясное значение: интеграция сплавляет вместе кооптацию и коррупцию, реапроприацию и реабсорбцию, отсекая, она разрушает. Каждая отдельная область угасает в другой.
В чем К. ошибается, где его поиски оказываются практически безнадежными, так это в своем стремлении добраться до обитателей замка; он хочет преодолеть бюрократические формальности замка и «непогрешимость» его внутреннего круга. К. борется скорее за право войти в замок, чем выйти из него. Используя картезианские инструменты землемера, он спорит с замком на языке самого замка, в рамках мнимой «рациональности» его мировоззрения. Требования К., следовательно, слишком ограничены и несущественны, слишком шаблонны и скромны. Он подобен скорее ученому-марксисту прошлого, нежели магическому марксисту будущего: он стремится сделать мир замка интеллигибельным вместо того, чтобы сделать его неприемлемым. В чем К. несомненно прав, так в том, что нам нужна крайняя осторожность при любых действиях, мы, марксисты, действительно должны оглянуться во все стороны, прежде чем сделать один единственный шаг, прежде чем пойти по узкому пути перманентной субверсии. И все же вместо того, чтобы пытаться проникнуть во внутреннее пространство замка – найти дверь, в которую нужно постучать и людей, которым нужно предъявить претензии, – необходимо сделать подкоп под стенами замка: необходимо спланировать наш собственный Большой Побег. Нам нужно выкопать туннель и наметить пути выхода; осторожно и незаметно разгрести грязь; с крайней осторожностью создать невидимый комитет, комитет по организации побега. И нужно надеяться, что наши туннели будут достаточно протяженны, чтобы достичь леса, и достаточно многочисленны, чтобы пересечься с другими туннелями. А если копать будет достаточно большое количество людей, строения на поверхности могут однажды целиком рухнуть, но, будем надеяться, тогда, когда все их покинут. И тогда от них останется только огромная груда обломков – как от Берлинской стены.
«Большой побег» – это попытка массового побега солдат войск союзников из немецкого лагеря для военнопленных Stalag Luft III, обессмерченный фильмом Джона Стёрджеса 1963 года, в котором снялся Стив Маккуин в роли капитана Хильца, «Короля карцера». В реальной жизни Stalag Luft III, построенный в 1942 году недалеко от польского города Жагань, считался – совсем как капиталистическая реальность – местом, из которого практически невозможно убежать. В лагере содержались американские и британские летчики, сбитые над территорией Германии. Немецкие охранники заявили заключенным: «Ваша война окончена». Но пленники считали по-другому, полагали, что их долг состоит в продолжении борьбы с врагом, в выживании, в передаче информации о враге и прежде всего в том, чтобы совершить побег. Понятие долга было и остается могущественным идеалом. Майор авиации Роджер Бартлетт – «Большой икс», как звали его товарищи, – создал комитет по организации побега и координировал строительство трех туннелей под кодовыми названиями «Том», «Дик» и «Гарри». Кроме этих трех возможных путей побега делались неглубокие «туннели-обманки», призванные ввести в заблуждение врага, пустить его по ложному следу. В фильме Стёрджеса и в книге Пола Брикхилла, по которой он снят, особо подчеркивается, что при побеге через подкоп есть две главные проблемы: как укреплять туннель, чтобы он не обрушился, и что делать с поднятой на поверхность землей, которая отличается по цвету от почвы в лагере? Для решения первой проблемы пленники использовали в качестве крепления основания нар; для решения второй изобрели хитроумный способ: в брюках заключенных скрывались особые сумки, горловину которых можно было незаметно не открыть прямо из кармана, земля высыпалась через брючины, и человек разравнивал ее ногами. Бежать собиралось около двухсот человек, только 76 пленников из барака 104 смогли это сделать в ночь побега, трое добрались до безопасного места, 23 были пойманы и отправлены в одиночное заключение, «Король карцера» и еще 50 человек были расстреляны по личному приказу Гитлера.
