Магическая сделка - [18]

— Смотри, какие драконы! — воскликнула одна из моих теть, разматывая рулон синей шелковой ткани.

— Лучший в мире атлас! — окутывая меня отрезом алой ткани, сообщила вторая.

— Прямо под цвет твоих глазок! — Третья накинула на голову отрез голубой мягкой ткани.

— Идем мерить платья, — хватая меня за руку и рывком высвобождая из пут шелка, атласа и бархата, сказала мама.

Следующие часа три я была куколкой.

На меня надевали то одно, то другое, то третье платье, под каждое шли традиционные для дракониц-девочек штанишки и из той же ткани, что и платье, тканевые туфельки на кожаной подошве.

В какой-то момент я поняла, что являюсь самой младшей во всем роду, потому как мои сестры и братья из нового поколения еще не обзавелись потомством, поэтому меня было решено баловать. И меня баловали как могли — брошками, заколками, новыми платьями, заготовленными для пошива мантий тканями — сразу семи цветов, потому что никто, даже я, еще не знал, какое учебное заведение выберу.

В результате я стояла посреди зеркального зала, который стал зеркальным, потому что в него со всего дома зеркала притащили, в нежно-зеленом платье, не доходящем до колен, в туфельках из той же ткани, с букетиком золотых, украшенных россыпью недорогих самоцветов цветов в волосах и с желанием сбежать бы уже отсюда поскорее.

Но, к счастью, пришел Хатор и сказал:

— Всем ужинать.

Тети тут же засуетились, помогая маме сложить и рассортировать мою одежду, а вот я, глянув в окно и поняв, что уже вечер, поспешила на кухню за пирожками. В кухне, кроме Хатора, помешивающего соус, и древнего, задумчиво ковыряющегося вилкой в разлегшейся на его тарелке жареной рыбе, никого не было.

— Эти с яблоками, — Хатор указал мне на большую корзину, одну из семи, находящихся на кухне.

— Шпашибо, — ухватив один и начав есть даже раньше, чем поблагодарила, сказала я. — А с мясом есть?

— Да, вон те, — указал папа на седьмую корзину.

Но когда я, подхватив со стола тарелку, пошла набирать себе пирожков, вдруг остановился, обернулся ко мне и сказал:

— А ты же с мясом не любишь.

— Я не шублю, — подтвердила с готовностью. И, прожевав остатки своего пирожка, пояснила: — Уже вечер, нужно снова Голода кормить.

— Пирожками? — недоверчиво переспросил древний.

— Нет, его — мясом, — ответила, набрав полную тарелку и раздумывая, хватит Черному дракону или нет.

— А-а, — глубокомысленно протянул Асур-Ррат. — То есть это ты пирожков набрала, чтобы из них мясо повыковыривать?

— Нет! — воскликнула я, возмущенная кощунственным предложением.

Просто из таких пирожков мясо не выковыривают, их проглатывают один за другим, не замечая, как они тают во рту, потому что Хатор готовил лучшие пирожки, похоже, не только в моей жизни. Но тут вдруг я поняла, на что намекнул древний.

Медленно повернулась и посмотрела на папу. Дракон стоял, забыв о соусе и воинственно скрестив руки на груди. С поварешки воровато стекал соус, древний сидел, подперев голову кулаком, и тоже ждал моих оправданий.

— Мм-м… — сказала я и быстро стащила еще два пирожка из соседней корзинки.

Не знаю, с чем они были, но пахли безумно вкусно.

Хатор отреагировал слегка приподнятой бровью, древний открыл было рот, собираясь что-то сказать, но затем закрыл, решив промолчать.

Я же поняла, что мне лично сказать придется хоть что-то.

Ну и сказала:

— А вдруг Главнокомандующий тоже голодный?

И тут у древнего отпала челюсть. Буквально. Клыки и вовсе звякнули об тарелку. А вот Хатор почему-то напрягся.

— А ему силы нужны, — вдохновенно продолжила я, — потому что Голод сейчас не совсем адекватный и Ирэнарну его держать приходится, чтобы он меня не съел.

Челюсть у древнего уже и так лежала на столе, теперь следом брякнулся язык и развернулся, как рулончик. Удивленно взглянув на это, поняла, что не язык — действительно рулончик бумаги, исписанный золотыми древнедраконьими буквами. Древний тоже понял, что потерял что-то важное, подхватил свиток, свернул с самым важным видом и глубокомысленно произнес:

— А силы-то нужны, да, а то, понимаешь ли, горы и Крепость опять крушить нечем будет.

— И дома, — почему-то вставил Хатор, — в очередной раз.

— И от эльфийки отбиваться, опять же, сила надобна, — язвительно заметил Асур-Ррат.

Я кивнула и согласилась:

— Эсфирель жалко очень.

— Чего ее жалеть? — хмыкнул древний. — Она сама кого хочешь пожалеть может, причем разными способами. Ты знаешь, эльфийские принцессы ее уровня с рождения вообще кого хочешь пожалеть могут.

— В смысле — убить из жалости, — пояснил для меня Хатор.

Внезапно поняла, что вообще мало что знаю об эльфах.

— Оно ж как, — продолжил древний, — как дета-королевство наращивать мощь взялось, так все остальные длинноухие королевства и смекнули — хорошая партия для брачного договора появилась. А у дета-эльфов пунктик — принц может жениться только на лучшей воительнице королевства, вот эльфийские короли и взялись готовить своих дочерей к нелегкой доле невесты для наследника. С малых лет готовить начинают. А этот дета-наследничек все никак выбор не сделает… уже лет двести. Итого — в эльфийских королевских дворах полно принцесс с навыками «убью ближнего быстро, качественно и недорого», на ежегодно объявляемых в дета-королевстве соревнованиях за сердце принца эти самые «нежные, хрупкие и подобные лилиям на ветру» принцесски бьют соперниц нещадно, давно переплюнув всех дета-воительниц, а принц активно проповедует безбрачие, намекая, что-де сердце его еще никто не покорил. Чую, донамекается он однажды, и подадут ему его сердце на блюдечке.