Маги Гипербореи - [49]

– Ты даже не умеешь управлять тремя состояниями воды? – процедил сквозь зубы Ластианакс.

Не дожидаясь ответа, он щелкнул пальцами. Вокруг Арки образовался кокон теплого воздуха, согрев ей уши. В считаные секунды она снова высохла. Затем Ластианакс зашагал дальше, читая на ходу, словно ничего не случилось.

– Поторопись, мне некогда отвлекаться на ерунду!

Девочка поспешила за молодым магом.

Еще через несколько минут они перешли на платформу, которая окружала очень странную башню, сверху донизу увешанную различными вывесками: булка, символизирующая пекарню, колесо каретника, молот кузнеца и так далее. На вершине этой виллы с треугольными окнами бурно росла какая-то зелень, напоминавшая парик, водруженный на голову брюзгливого старика.

«Это и есть тот самый донжон», – подумала Арка.

– Мой бывший наставник коллекционировал вывески, – кратко пояснил Ластианакс.

Он толкнул дверь, которая с трудом держалась на петлях, изнемогая под тяжестью примерно тридцати ручек и молотков, выдержанных в разных стилях. Они очутились в большом коридоре, заваленном до потолка разношерстными предметами: тут были вазы всех размеров, медные весы, стулья странной формы и даже коллекция собачьих ковриков. Ластианакс и Арка пробрались через этот беспорядок и вошли в огромный атриум, освещенный примерно пятнадцатью светящимися сферами, парящими в воздухе. Здесь тоже хранились штабеля разных вещей, а некоторые даже торчали из большого круглого отверстия в крыше башни. Густые полотнища паутины протянулись между колесами, ящиками с ножами, стадами чучел животных, рядами столов и нагромождением засохших растений в горшках. Стены полностью скрылись за гравюрами, столь многочисленными, что в некоторых местах картинки висели в два слоя. Одна или две горы вещей обрушились, завалив узкие проходы, оставшиеся в этом подобии гигантского склада.

– Но что это за место? – пробормотала девочка.

– Вилла моего покойного наставника, которую он мне завещал, – ответил Ластианакс сварливым тоном. – Пятьдесят лет он собирал весь этот бесполезный, громоздкий хлам. Нужно избавиться от этих залежей. Слуги уже начали выносить всю эту рухлядь на помойку.

В этот миг за штабелями вещей раздалось радостное квохтанье, и из-за груды пустых птичьих клеток появилась крошечная растрепанная старушка. Она поглядела на вошедших с выражением, близким к обожанию. На ее седых волосах осели клочья пыли. Пока Арка пыталась понять, как этой бабульке удалось так незаметно к ним подкрасться, пожилая дама подскочила к девочке и обеими руками ухватила ее за щеки.

– О-О-О-О-ОХ, КАКОЙ ПРЕЛЕСТНЫЙ РЕБЕНОК! До чего живые глазки, какое чистое личико! – пронзительно завопила она.

– Метанир, это Арка, моя… ученица, – обреченным тоном сказал Ластианакс.

– А-а-а-ах, как приятно видеть, что такая юная девица уже столь прилежно учится! – проревела Метанир, не выпуская девочку.

Арка попыталась что-то ответить, но, поскольку ее щеки были крепко сдавлены цепкими пальцами старушки, смогла издать лишь приглушенный писк. Она умоляюще посмотрела на Ластианакса.

– Уже поздно, думаю, моя ученица с удовольствием продолжит знакомство с вами завтра, – твердо заявил Ластианакс, оттесняя старушку от девочки. – Проводите Арку в ее комнату.

– Конечно, мастер Ластианакс, прощения просим, это я расчувствовалась. Так приятно видеть, что дом оживает, несмотря на кончину дорогого мастера Палатеса! – пропищала пожилая дама, восторженно улыбаясь, и выпустила щеки Арки. Девочке показалось, что теперь кожа у нее на щеках отвисла: так крепко старушка ее сжимала. – Идем, идем, прелестное дитя, я покажу вашу комнату!

Она рысцой пронеслась по узкому проходу между вещами и скрылась за ткацким станком.

Арка бросила перепуганный взгляд на своего наставника.

– Кто эта чокнутая бабка?

– Метанир, кухарка, – ответил Ластианакс. – Ладно, мне пора идти. Завтра я отведу тебя в Магистериум на твой первый урок. Будь готова к восьми часам.

Не успел он закончить фразу, как из-за ткацкого станка выглянула Метанир.

– СЮДА, МИЛОЕ ДИТЯ! – раскатисто протрубила она.

Арка опять посмотрела было на Ластианакса, ища поддержки, но ее наставник уже ушел. Скрепя сердце девочка последовала за кухаркой по узким проходам между сложенных штабелями вещей, по лестницам, тоже заваленным всевозможными предметами, и всю дорогу Метанир болтала, не умолкая ни на секунду. («Милое дитя, как же я рада, что вы к нам приехали! Чувствую, с вашим появлением этот дом наполнится весельем! Не то чтобы наш дорогой мастер Ластианакс немного… как бы сказать?.. замкнутый, нет-нет, он всегда внимательно слушает мои скромные замечания, но все же я очень рада, что теперь рядом будет еще одна живая душа, с которой можно перемолвиться словечком. Для такой старухи, как я, компания – это великое счастье. Я никогда не устаю от людей!»)

Арка гадала, как выглядел бы этот дом, если убрать из него множество накопленных за долгие годы «экспонатов». Башня казалась огромной, тут и там стену прорезали треугольные окна, заваленные грудами барахла.

Они прошли мимо старого слуги – тот дремал, опершись на метлу, при каждом выдохе в уголке его рта надувался блестящий пузырек слюны. Метанир сдвинула брови, словно рассерженная сова, и зашагала дальше, продолжая бубнить себе под нос, на сей раз сердито. («Ох уж этот Аус! Вечно дрыхнет в обнимку с метлой, вот бездельник! Еще и глухой как пень!») Наконец они подошли к какой-то двери, рядом с которой возвышалась груда статуэток, каждая из которых изображала курицу.