Магеллан - [33]

Король подчеркивал, что Магеллан и Фалейро должны воздерживаться от нарушения границ стран, принадлежащих «самому дорогому нашему дяде и любимому брату» [Маноэлю].

Организаторы экспедиции должны были получить одну двадцатую всех прибылей, но, если будет на то их желание, могли получать и одну пятую, множество привилегий и громкий титул, не оставшись во вновь открытых землях и вернувшись в Испанию. Этот пункт был внесен осторожными советниками короля после того, как они узнали историю Франсиско Серрао, оставшегося против воли правительства на открытых им Молуккских островах и сделавшегося там независимым.

В грамоте было указано, что армада должна состоять из пяти судов с экипажем из двухсот пятидесяти четырех человек. На каждый корабль были назначены фактор, казначей и писец.

Однако второй грамотой от того же 22 марта 1518 года король назначил знатного дворянина Хуана де Картагена главным инспектором армады. Хуан де Картагена был другом и ставленником епископа Фонсеки. Грамота предоставляла ему право контролировать все распоряжения Магеллана.

Это было первое проявление недоверия советников короля и даже епископа Фонсеки к Магеллану. Испанские сановники опасались, как бы Магеллан и Фалейро не захотели переметнуться обратно к португальцам, чтобы даже ценой гибели испанской армады искупить свою вину перед Маноэлем. Повторялась история с Хуан-Диасом де Солисом, которому в Испании тоже не доверяли и навязали инспекторов. Но Магеллан был принужден примириться с этим, причем король поспешил позолотить пилюлю, наградив Магеллана командорским крестом ордена Сант-Яго.

Еще две грамоты подписал в этот день король. В одной грамоте он присваивал Магеллану и Фалейро титул капитанов-командиров. В другой он назначал Магеллану жалованье в пятьдесят тысяч мараведи[47] в год, а Фалейро за снабжение армады мореходными инструментами — пятьдесят пять тысяч мараведи.

Через несколько дней король получил письмо из Севильи от главных сановников «Casa». Они обиделись на то, что не были привлечены к переговорам с Магелланом и Фалейро. Королю пришлось написать чиновникам «Casa» полуразъяснение-полуизвинение и просить помочь в подготовке экспедиции. Но чиновники «Casa» по-прежнему считали себя обиженными и долго чинили Магеллану всевозможные препятствия.

Отправление армады было назначено на 25 августа. Вскоре Карлос выехал в Сарагоссу, где он должен был присягать арагонским кортесам. По дороге Магеллан и Фалейро отлучились в Севилью, чтобы получить в «Casa» деньги, которые приказал им выдать король. 7 мая они были в Севилье, а уже 15 мая состояли в свите короля во время его торжественного въезда в Сарагоссу.

В Сарагоссе короля ждали новые неприятности: непокорные арагонские кортесы отказались дать казне деньги, пока король не удовлетворит их жалоб. Вскоре в Сарагоссе началось восстание, вызванное королевским запрещением свободной торговли съестными припасами. Карлосу и его советникам было не до Магеллана. Подготовка экспедиции сразу застопорилась.

К тому же начали сказываться португальские интриги. Несмотря на все попытки сохранить тайну, несмотря на то, что нигде в официальных бумагах Молуккские острова и не упоминались, португальское правительство проведало о затевавшейся в Испании экспедиции. Эта весть вызвала в Португалии большую тревогу. Король Маноэль созвал совет, чтобы обсудить, как вести себя с Магелланом. Некоторые из членов совета считали, что Магеллана нужно уговорить вернуться на родину, но другие воспротивились этому. Они говорили, что если король простит Магеллана, то все шарлатаны, а особенно ветераны индийских войн, будут предъявлять правительству самые абсурдные требования, угрожая отъездом за границу. Васко да Гама открыто порицал короля Маноэля за то, что тот вовремя не отрубил Магеллану голову (вскоре сам Васко, поссорившись с Маноэлем, угрожал ему, что покинет Португалию и предложит свои услуги Испании).

Биограф Магеллана Гиллемар пишет: «Не было недостатка и в таких, которые советовали убрать его с дороги. Один из них был епископ. Лафито в своей книге „Завоевания португальцев“ скрыл, как и полагалось иезуиту, имя этого почтенного советника. Но Фариа-и-Суза и Гоеш[48] сообщают его имя на вечный позор. Это был Фернао Вашконселош, епископ Ламего, который впоследствии стал архиепископом Лиссабонским».

Наконец, Маноэль решил, что королевская честь не позволяет ему звать Магеллана обратно. Тогда совет постановил сделать все возможное, чтобы экспедиция Магеллана и Фалейро не состоялась. Было решено не останавливаться ни перед чем, чтобы добиться краха их экспедиции.

У португальцев был уже опыт по части закулисных попыток срыва испанских экспедиций. Особенно много поработали португальские агенты во время подготовки экспедиции Хуан-Диаса де Солиса в 1512 году. Португальцы пытались заманить де Солиса в Лиссабон, хотели его подкупить. Они были так настойчивы, что де Солис принужден был жаловаться епископу Фонсеке. Португальский посол широко применял тогда подкуп чиновников испанского короля.

Теперь португальцы решили повторить этот опыт. В то время в Сарагоссу явился посол короля Маноэля Альваро да Коста. Официальной целью его посольства были переговоры по поводу обручения короля Маноэля с третьей по счету испанской принцессой. Но, судя по дошедшим до нас письмам да Коста к королю Маноэлю, португальского посла и его повелителя больше всего волновала борьба вокруг проекта Магеллана.