Магаюр - [26]

Подумать только, когда-то они были всего лишь семечками, судьба которых заключалась в том, чтобы быть съеденными, а теперь изо всех сил тянулись к солнцу. Лена привязала к горшку ленточку, по которой каждый день отмечала, на сколько они подросли. А росли они быстро – по три сантиметра в день, будто торопились скорей закончить подсолнуховую школу и окунуться в свободу безнадзорности.

В какой-то момент у подсолнухов пожухли нижние листья. Лена не знала что делать. Звонила знакомым, но те разбирались только в детских и своих болезнях. Звонила мужу, он был вне зоны доступа. Она даже поставила свечку в новой железобетонной церковке, которую по просьбе активистов строительная фирма соорудила из материалов, оставшихся от возведения многоярусной парковки, но и это не помогло, хотя её бабушка, врач-терапевт, говорила, что правильно поставленная свечка поднимет на ноги любого.

Потом у подсолнухов выросли новые, зелёные, листья, и Лена успокоилась. Кажется, они не собирались умирать, а просто пережили короткую депрессию из-за нескольких пасмурных дней. Тем временем домой после недельной командировки вернулся Дима и со свежими силами стал помогать Лене ухаживать за цветами: удобрил, пересадил их в ведро, наладил автоматический полив. Было лето и солнце, подсолнухи росли. Они царили на подоконнике, как юные римские братья-императоры Каракалла и Гета.

Вскоре они начали пугать Лену. У них выработался нехарактерный для подсолнухов интерес к телевизору, особенно к новостным передачам. Как только звучал тревожный джингл, а на экране появлялся отглаженный ведущий, подсолнухи медленно поворачивали свои верхушки в комнату и озабоченно глядели на экран. Был и другой повод для беспокойства: через месяц подсолнухи переросли ленточку и упёрлись в потолок. Лена и Дима решили пересадить подсолнухи во двор, на клумбу у входа в подъезд, чтобы можно было их навещать и не особенно страдать от чувства вины. Раз в день Лена спускалась вниз и поливала их фильтрованной водой.

На холодном ночном ветру и без телевизора подсолнухи поначалу поникли, но вскоре адаптировались. Тем более что у подъезда тоже происходило много интересного: и мелодрамы у такси, и жаркие алкогольные дискуссии на скамейке. В какой-то момент Лена перестала поливать подсолнухи, потому что прочитала в интернете совет психолога, суть которого сводилась к «с глаз долой – из сердца вон». Теперь она деловито проходила мимо, иногда даже не глядя на них. Подсолнухи, впрочем, тоже от неё отворачивались. Их теперь поливала бабушка-садовница из соседнего подъезда.

Несмотря на акклиматизацию, подсолнухи вовремя зацвели, и уже в августе у них стали созревать семечки. Лена и Дима снова ими заинтересовались и ждали урожая. Тем временем подсолнухи начали осаждать птицы. Однажды бабушка-садовница покормила их социальным хлебом, который выдавался ей как ветерану войны, и птицы передохли в тот же день. Но прилетали другие. Тогда бабушка надела на головы подсолнухов чулки, чтобы птицы не клевали их в лица, утыканные молодыми семечками. Прошла ещё неделя, и подсолнухи захотели лучшей жизни, потому что не могли больше торчать у подъезда в душных китайских чулках на головах.

Передвигались они по ночам, чтобы их никто не видел, а днём прятались от птиц в укромных зелёных местах у водоёмов. Они увидели много нового: железную дорогу, яблоню в яблоках, граффити на заборе психоневрологического диспансера, кота на поводке, уток в церковном пруду и девушку на жёлтом велосипеде.

Они мирно путешествовали, пока не случилось несчастье. Ночной прохожий заметил их и решил подарить подружке, к которой направлялся с тортиком. Всё ещё считалось неуместным дарить на свидании два цветка: тут уж либо один, либо три. Он снял с голов обоих подсолнухов чулки, оценивающе оглядел их и взял старшего.

Так младший подсолнух остался один.

Ему хотелось спрятать куда-то свою большую красивую голову, чтобы никто её не заметил и не забрал его с собой, но это было невозможно, и он отправился дальше, обдумывая большой рыжей головой концепцию свободы. Он может идти куда хочет – это похоже на свободу. Но свободен ли он в своих решениях? Ведь он может передвигаться только ночью, а днём находиться только где-то у воды, иначе умрёт. Если бы его спросили, как он хочет путешествовать, то он бы ответил: с братом. Но брата отняло общество, стереотипы которого заставили человека думать, что на свидания нужно приходить с нечётным количеством цветов. Получается, он свободен, но с каждым актом посягательства со стороны недоброжелателя часть его свободы растворяется в пугающей черноте. Другой вопрос – нужна ли ему свобода? Для чего она? Разве не свобода размышлять делает существо, будь то человек или подсолнух, несчастным? Может, он был бы более счастлив в теплице? Что хорошего могла бы принести ему неограниченная свобода? Да и возможно ли такое – мир, в котором не может произойти ничего, что помешает твоим солнечным планам?

Но потом младший подсолнух подумал, что свобода всё-таки лучше несвободы, это все знают. Он вспомнил, как в «Фейсбуке» писали: «Если хотите быть свободными – заберите свою свободу у тех, кто отнимает её у вас. Выходите на улицы, не молчите, и будете услышаны». Ночью он прочитал во фрондёрской газете, которая выпала из мусорного бака, расписание митингов и выбрал тот, что был ему по душе: шествие против уничтожения пенсионеров. Подсолнух помнил старушку-садовницу, которая заботилась о нём с братом. Правда, иногда от неё шел мучительный запах жареного подсолнечного масла, но что тут поделаешь? Если бы у неё было получше с финансами, то покупала бы оливковое.