Маг. Живые мертвые - [14]

Тем не менее, может, от того, что существо совершенно не имело сходства с человеком, или из-за теплой окраски, но только Найл почувствовал, что ему нечего бояться. Он обратился к пауку с помощью телепатии, одновременно проговаривая слова вслух:

– Мы разыскиваем человека. Ты не видел его? Паук как-то забеспокоился, неловко покачнулся на ногах, но не откликнулся. Глаза-фонарики – будучи ростом меньше двух метров, паук стоял вровень с Найлом – не выражали, казалось, ничего. Найл повторил вопрос, пытаясь на этот раз передать образ человека, но ответа все так и не было. Он осторожно ступил вперед, паук сделал шаг назад и в сторону. Жестом Найл позвал за собой Симеона и Диона.

Найл пытался поставить себя на место преследуемого. Если бы он поднялся наверх и обнаружил, что дальше идти некуда, что тогда? Этот этаж, как и остальные, представлял собой коридор с идущими по бокам комнатами. Комнаты, что справа, выходили на узкую боковую улочку, и через открытую по соседству дверь можно было видеть тенета клейковика, простершиеся к дому напротив. Беглец почти наверняка заметил ее, прежде чем входить в здание, поэтому маловероятно, чтобы он двинулся направо.

А заподозрив, что в одной из комнат справа обитает паук, он двинулся бы налево, вероятно, на цыпочках. Найл внимательно рассматривал пыль и хлам под ногами, перемешанные с крыльями и хитиновыми покровами летучих тварей, и наткнулся на то, что искал. Следы, если не высматривать их специально среди кусков штукатурки и хлама, обнаружить было более чем сложно. Беглец, как Найл и предполагал, пробирался на цыпочках, чуть приметные следы периодически повторялись сантиметрах в пятидесяти друг от друга: двигаясь таким образом, человек делает более короткие шаги, чем идущий обычной поступью. А перед первой дверью, что слева, след был полный, там, где беглец остановился открыть дверь. Найл сделал то же самое, и взгляд упал на пустую комнату, с невыбитыми стеклами. Укрыться здесь было негде, так что ясно, отчего беглец прокрался на цыпочках к следующей двери. Открывать ее было не обязательно, так как следы просматривались дальше в коридоре, иногда терялись там, где нет пыли и мусора, но потом возобновлялись. Но возле третьей двери шаги обрывались, дальше по коридору на них не было ни намека.

Найл возвел руку, давая остальным знак остановиться; сердце отчаянно билось. Он осторожно повернул ручку и рывком открыл дверь. Комната, увы, была пуста. Однако оконная рама с треснувшим стеклом была поднята. Найл быстрым шагом прошел через комнату и выглянул наружу. Здание по всей длине опоясывал узорчатый карниз. Ширины в нем было от силы сантиметров пятнадцать, но он не составил бы проблемы для ловкого или отчаявшегося. Озадачивало единственно, что в здании через дорогу не было окна, куда можно забраться – сплошная стена. Чтобы добраться до окна, беглецу надо было пройти метров шесть по карнизу в сторону главного проспекта. Но там рама была закрыта, а стекло целое. Можно было, наоборот, тронуться в другую сторону и обогнув угол, выйти на тыльную сторону здания. Но посмотрев вниз на землю, от которой его отделяло четыре этажа, Найл поневоле убедился, что только отчаяние могло бы толкнуть на такой поступок.

– А как насчет соседней комнаты? – спросил Симеон. Найл покачал головой.

– Следы оборвались возле этой. А ну-ка… – согнувшись, он принялся кропотливо изучать пол. Все в нем напряглось, когда понял, сориентировавшись по следам, что беглец вернулся по комнате в угол, где находится еще одна дверь – не то стенного шкафа, не то комода. Найл поглядел в этом направлении, и остальным стало тоже все понятно. Подобравшись на цыпочках, Найл обнаружил, что прикрыта дверь неплотно: беглец, вероятно, не сумел закрыть полностью. Когда до двери оставался примерно метр, она рывком распахнулась, и кто-то стремглав бросился из нее. Он успел уже одолеть половину коридора, но бежал тяжело и неуклюже, так что Найл, всегда отличавшийся легкостью в беге, нагнал его и схватил за плечо, прикрытое туникой раба. Беглец вильнул и оступился, с силой ударившись о стену. На мгновение Найл глубоко заглянул ему в глаза. Большие, какие-то необычайно темные и пронзительные. Найл изготовился уже схватиться и повалить преследуемого, но тут случилось нечто, от чего Найл рухнул на колени. Все равно что получить удар наотмашь в кадык, отчего мгновенно пропадает дыхание. В глазах потемнело, и все пошло, будто в замедленном темпе; руки, ноги – все двигалось медленно, как у пловца, или во сне.

Когда перед глазами прояснилось, стало видно, что беглец лежит на полу, пригвожденный передними лапами паука-клейковика. Лицо и руки ему покрывало какое-то поблескивающее вещество, которое паук струйкой продолжал выстреливать в него из хелицеров. Это был прозрачный клей. Не успело это произойти, как человек внезапно перестал шевелиться, словно мертвый.

С помощью Симеона Найл кое-как поднялся на ноги. Странно: тошнота, головокружение. Он посмотрел на паука и послал мысленно сигнал благодарности. Восьмилапый выпустил жертву. Но едва это сделал, как человек, крутанувшись, вскочил – видимо, притворялся. Рука метнулась за пазуху и появилась обратно с ножом в ножнах. Когда он стянул и бросил ножны на пол, Найл заметил что-то жутковатое, звериное в том, как незнакомец обнажил в злорадной улыбке желтые зубы. Он занес нож, и Найл качнулся назад, ожидая нападения. К удивлению, вместо этого незнакомец полоснул себя по предплечью; нож оставил неглубокий порез. В следующее мгновение, когда паук снова перехватил его сзади, незнакомец согнулся в коленях и повалился на пол. Было видно, что на этот раз он не притворяется.