Маг. Попаданец с другой стороны - [2]

Ничего, ничего… Посмотрим еще… Везде люди живут. И он. Он тоже… Язык выучить, а там посмотрим… Нет таких мест, откуда невозможно вернуться! Прат понимал, что врет самому себе, но эта ложь успокаивала и давала надежду. Бывают же чудеса?

— Чудес не бывает, — успокоил предателя Цансалан, словно прочитав Пратовы мысли. — Есть законы, которым повинуется все, в том числе и магия.

Он присмотрелся к столу и, поправил рисунок на нем, продолжил.

— Магия — она ведь тоже закон Природы. Если у него не окажется накопителя.

Маг дотронулся до богато изукрашенного драгоценными камнями и золотом медальона на груди.

— А его у него никак не окажется… Там такого нет ни у кого. Значит ему оттуда не вернуться. Никогда.

Цансалан засмеялся, и вдогон дребезжащему смеху за окном загрохотало, капли дождя полетели к земле, оставляя на осколках витражей мокрые дорожки. Небосвод прорезала молния, похожая на высохшее дерево. Мгновение — и дождь стеной обрушился на землю.

— И что же будет дальше?

— Плохо же тебя учил твой учитель…

Пектор все-таки ответил.

— Мы лишим его силы и он, как та капля воды, канет в Бессилие, в бездны, откуда не возвращаются. Там у магов попросту нет сил, чтоб вернуться назад, в наш мир. Там наши враги становятся обычными людьми, а этот, скорее всего, станет чьим-то рабом.

Прат все это знал, сам, бывало, отправлял туда неудачников, ставших ему поперек дороги, но никогда не примерял этот путь на себя. Он попытался зажмуриться от накатившего страха, но ничего у него не вышло — глаза не закрывались. Его тело принадлежало не ему, а врагам.

Сами собой вспыхнули свечи вокруг стола, маги одним слитным движением протянули руки и простерли над ним ладони, облитые оранжевым, словно предзакатное солнце, светом.

И все кончилось…

2

В жизни любой научной лаборатории хватает разных ситуаций, которые требуют присутствия в её стенах посторонних, далеких от науки, людей.

Этими посторонними могут быть сантехники, корреспонденты, проверяющие из Налогового Департамента, конгрессмены, да мало ли кто еще, но в этот раз это были ни те, ни другие и ни третьи. Слава Богу, в эти помещения таким визитерам доступ перекрывали военные.

Профессор Бахтар смотрел на людей в масках, что бегали внизу и с внутренней радостью думал о том, что слава всем законам физики, что это не гангстеры, а всего лишь санитарная инспекция, борцы с крысами и мышами. Согласитесь, что в физической лаборатории, занимающейся фундаментальнейшими вопросами строения материи нет места ни крысам, ни мышам.

А эти твари, ну мыши, считали иначе.

Не далее, как три дня назад одна из них чуть не сорвала ключевой эксперимент, перегрызя освинцованный кабель. Хорошо, что это вовремя успели заметить и отменить старт.

«Наука, наука… — подумал профессор. — Что бы мы без неё делали? Без химии, без физики…»

Настроение его было несколько самодовольным. Честно говоря, Наука, та самая, что с большой буквы, кормила не только Человечество, но и его самого… Иногда он честно удивлялся, как это ему удалось так хорошо устроиться — он получал деньги за то, что и сам с удовольствием делал бы бесплатно — удовлетворял собственное же любопытство! Хотя в такое время, когда на выигрыш в гонке двух систем бросались колоссальные средства, это было не удивительно. Почти наверняка где-нибудь в России сейчас стоял свой профессор и также смотрел на приборы. Разница была, возможно, только в том, что тамошний профессор наверняка был коммунистом, а он сам оставался вне политики… Президенты приходят и уходят, а Физика остается!

Сейчас шла гонка с Советами, в которой от его лаборатории ждали только выигрыша. Проигравшего хоронила История. Та самая, что с такой же большой буквы, как и Наука. И именно за это, а не за удовлетворения личного любопытства ему платили.

Профессор вспомнил недавний репортаж с поверхности Луны, проведенный американскими астронавтами. Тоже ведь Наука, только что с того достижения?

«Луна, Луна… Подумаешь. Постояли там одной ногой и что? Если тут у меня получится, то никакая Луна с этим и рядом не встанет…» Мысль эта не была лишена малой толики высокомерия. Он-то отлично представлял, что будет в случае успеха для США и всего Человечества в целом, да и персонально для него тоже, и потому раздражался.

«Господи! Ну когда же они закончат и уйдут?»

— Долго еще?

Профессор обернулся, пожал плечами. Его и самого это интересовало.

Ассистент, храня на лице выражение, словно у него зубы болели, смотрел, как фигуры в масках обследуют выставленные с вечера ловушки.

В ответе смысла не было, да ассистент ответа и не ждал.

Внизу возникло оживление. Люди в масках забегали. Их движения обрели осмысленность и целеустремленность. Профессору показалось, что они наконец-то нашли врага, которого и собирались уничтожить.

— Ты смотри… Настоящая войсковая операция, — заметил зам по безопасности, бесшумно возникший за спиной. Белый лабораторный халат прикрывал полковничий мундир. Этот знал, что говорил. Пришлось повоевать и покомандовать. Профессор читал его личное дело — Корея, Вьетнам… Ранение…

— Солидно, — продолжил полковник. — Разведка есть, обеспечение тыла наблюдаю, ударная группа накапливается.