Маг-менестрель - [128]

— Вы хотите сказать, что Бонкорро разработал стратегию обогащения своих подданных и всего королевства в целом, а Ребозо в противовес ему разработал стратегию совращения страны и народа?

— Да, я так думаю, но, правда, у меня нет доказательств.

— Да, никаких, кроме наблюдений, обобщений и предсказаний. Лабораторные эксперименты на людях вообще производить невозможно. Нужны полевые исследования, а поля, так сказать, заболочены. — Но Мэт уже просто наэлектризовался, разволновался, короче, разошелся не на шутку. — Ваши идеи — то, что нужно королю Бонкорро, — ведь это нечто такое, что приправило бы светскость короля гуманизмом, привило бы ценности, которые смогли бы противостоять худшим из эксцессов, задуманных Ребозо!

— Только самым худшим, — предупредил ученый. — Гуманизм — это не религия, хотя и не противостоит религии.

Мэт вскочил.

— Пойдемте!

Аруэтто выпучил глаза..

— Идти! Куда идти?

— Как куда? Обратно в Латрурию, конечно же. Нечего вам тут прохлаждаться, когда дома столько дел!

— Но как же мы вырвемся отсюда? — ошарашенно спросил ученый.

Мэт раздраженно пожал плечами.

— С помощью ваших мозгов и моей магии мы непременно что-нибудь придумаем, — но только если попытаемся! Пойдемте же! Пора начать исследование. В лабораторию! Перетряхнем книги!

Аруэтто приподнялся, собираясь встать, улыбнулся, в глазах его вспыхнул взволнованный огонек...

Как жаль, что химера выбрала для нападения именно этот миг.

Глава 21

Химера перелетела через стену атриума, размахивая такими короткими крылышками-обрубками, что можно было диву даться, как они удерживали в воздухе ее тело — ведь все-таки не кто-нибудь, а крылатый лев с драконьим хвостом. Химера уже приготовилась спикировать на Мэта и Аруэтто, подобно орлу, если орлы способны рычать так, что сотрясается весь дом.

— Воздух! — вскрикнул Мэт.

— Да нет, это химера! — возразил Аруэтто и застыл в изумлении и восторге.

— Да я не про то! Ложись! Падай! Ученых должны интересовать только метафорические химеры!

Мэт ударил Аруэтто под коленки, и они оба повалились на каменный пол, который тут же сотрясся от удара, а деревья в парке закачались от грозного рыка.

— Но она же античная! — возмущался Аруэтто, пытаясь вырваться и встать. — Это чудовище из древнегреческих мифов, и я бы никогда не отважился сам создать такую!

Зато отважился кто-то другой, и теперь, когда это произошло, Аруэтто просто-таки жаждал подвергнуть чудище изучению, даже не вспомнив, что это — не создание его рук, пока химера не оттяпала бы ему голову. Он отчаянно вырывался, и Мэт поразился, насколько силен этот уже немолодой мужчина. Но вот ноги Мэта обожгло жарким дыханием, барабанные перепонки чуть не лопнули от чудовищного рева. Мэт откатился в сторону и прокричал:

Боже мои, какие страсти!

Как спастись нам от напасти?

От когтей и жадной пасти?

Как себя нам упасти?

Пусть зверюга редкой масти,

Не сказавший даже «здрасьте»,

Распадается на части,

Чтобы ноги унести.

Щелкнули зубы, и боль пронзила лодыжку. Мэт взвыл и перекатился на спину, успев увидеть, как со спины химеры взлетел в воздух орел, от задней половины отделился небольшой дракон, а из передней образовался совсем маленький лев. И лев, и дракон ревели от боли и бились о стены. Орел оказался умнее: взмыл в небо и с громким клекотом унесся вдаль.

— У нас всего пара минут, пока они не придут в себя! — прошипел Мэт. — Тогда будет два чудовища вместо одного. Скорее! Придумывай что-нибудь, чтобы убить их!

Но Аруэтто совершенно вышел из строя. Он как зачарованный не мог отвести глаз от зрелища, разыгрывающегося у него в доме.

Мэт развернулся. Мысли его метались, он пытался что-то придумать и вдруг вспомнил, что львы и драконы — естественные враги.

Но если уж быть честным до конца, то сначала он ощутил страх при виде льва, крадущегося к нему на полусогнутых лапах и прекращающего рычать, только чтобы плотоядно облизнуться. Но вот льва разглядел дракон, издал звук, подобный тому, что издает паровой свисток, и бросился к Мэту, чтобы первым урвать лакомый кусочек. Они, естественно, налетели друг на дружку. Чешуйчатое плечо ударилось о лохматое, лев в ярости развернулся к дракону, занес для удара когтистую лапу и взревел. Однако когти не приносили дракону никакого ощутимого вреда, а только царапали бронированную чешую, дракон же обдавал льва высокооктановым дыханием. Лев взвыл от боли и злости и прыгнул.

Вышло так, что лев приземлился ровнехонько на спину дракона. Рептилия, не будь дура, тут же перевернулась на спину, но обуглившийся лев успел отскочить и, вспрыгнув на брюхо дракону, запустил когти в незащищенную чешуйками плоть. Дракон страшно, душераздирающе закричал и сомкнул зубы на шее льва, после чего принялся рвать его когтями. Рыча и разрывая друг друга, звери катались по полу, круша мраморные скамьи и отскакивая от статуй.

— Чародей, останови их! — вскричал Аруэтто. — Они же делают друг другу больно!

— Мягко сказано. А я-то при чем? У вас гораздо больше опыта в общении с иллюзиями.

— Да, но не с живыми существами! Останови их! Уничтожь, если нужно, но прекрати их муки!

— Ну хорошо, — проворчал Мэт.

Он пристально, не мигая, уставился на кровавую сцену, разыгравшуюся прямо перед ним, потом закрыл глаза, представил ту же самую сцену и добавил маленький штрих, который запомнил с детства.