Маджуро - [22]

В их среде, в том квартале, где он провел последние годы, не принято было двигаться против течения. Кора не в счет — сестренка всегда была немного странная, стремилась к чему-то большему, но не понимала, как этого добиться.

Три ночи назад он был парализованным калекой в нищей лачуге, радуясь отвару из картофельных очисток, и в понимании того Луки все шло своим чередом: он умер, чудом ожил, получил от Колеса некую способность, в суть которой до конца не вникал и не стремился ее использовать. Подлый Карим и его отец Неманья, конечно, сволочи, раз повесили на него вину, но ведь он и правда бросал камни и, возможно, проломил ключицу сыну владельца трактира. А значит, Лука виновен и заслуженно понес наказание. Судья был справедлив, дав возможность выплатить ущерб, и хорошо, что господин Ядугара это сделал, иначе — рудники. А оттуда не возвращаются.

Так думал Лука-калека, Лука-мальчик. Этот Лука просто отдался бурному потоку, в который превратилась его жизнь, а способность удивляться всем тем странным вещам, что с ним происходили, выдохлась. Удивление — это эмоция, а после процедуры перелива мальчик впал в апатию, не способный не только удивляться, а вообще чувствовать. Даже судьба матери перестала его волновать.

Но в момент, когда он, направляемый понуканиями Пенанта, пошел за Ядугарой и увидел в зеркале свое отражение, что-то пробилось сквозь наросшую коросту равнодушия. Вернее, кто-то. Та новая личность, что все активнее сливалась с наследием странника Эск’Онегута, ужаснулась. Сколько бы перерождений ни ждало его впереди, но лучше вообще не жить, чем жить так! Отражение показало, в кого превратился мальчик, разум осознал — из-за кого, и мозг начал лихорадочно думать.

Внешне это отразилось лишь в ставшей несколько более уверенной походке Луки. Он расправил плечи и перестал шаркать, как дряхлый старик. Проснувшийся метаморфизм изучил изменения в теле и ахнул: изношенные сосуды и сердце, печень, снизившаяся острота зрения и слуха, камни в почках и огромный скачок в возрасте.

Ужаснулся и сам Лука’Онегут. Они с Пенантом сели в карету напротив Ядугары, и то, что он увидел в глазах целителя, ему очень не понравилось. Считывая мимику, оценив быстро отведенный взгляд — в котором промелькнуло отвращение и… жалость? — Лука обратил внимание и на то, что Ядугара оделся иначе, чем собираясь на выезды к больным, торжественнее, что ли, и на то, что выглядит господин явно моложе.

Лука перевел взгляд на Пенанта. Этот тоже, хоть и не так явно, помолодел: морщины разгладились, тело приобрело горделивую осанку. Во взгляде старшего ученика читалось настолько явное превосходство, что Лука по привычке чуть было не отвел глаза.

Но сдержался. Вместо этого спросил, едва сдерживая ярость:

— Куда мы едем… господин?

Такое обращение к человеку, отнявшему у него годы жизни, далось Луке непросто. Заминка не прошла мимо внимания Ядугары. Целитель насторожился, но посчитал нужным ответить — секрета в этом не было:

— Во дворец императора. Его медики хотят осмотреть тебя. И достаточно вопросов, раб. Я запрещаю.

За небольшим окошком мелькали здания, вывески и богато одетый народ. Лошадь замедлила ход — путь к дворцу вел наверх, к скале Маджуро Первого, Победителя, основателя рода императорской фамилии, но мальчик об этом не знал. «Дворец императора» всегда был для него неким эфемерным понятием — он существовал, но Лука никогда в жизни и ни при каких обстоятельствах с ним не сталкивался.

Остаток пути он молчал, как и хотел «господин». Но не просто молчал, а внимательно изучал «логи» (именно это слово снова всплыло из унаследованной памяти) произошедшего с ним за эти дни. В тюрьме он пожелал «железный кулак», и способность отреагировала сообщением о нехватке железа.

Значит…

Лука прикрыл правый кулак другой рукой и подумал, что хорошо бы иметь ногти прочнее — например, из стали — и длиннее. Почти в локоть — острые и смертоносные, способные рассечь… да тот же рабский ошейник!

Треск!

Под колесами кареты что-то лопнуло, может, какой-то фрукт, а спереди донеслось недовольное бормотание возницы.

— Аккуратнее, ты! Господина везешь! — обернувшись, крикнул Пенант.

И больше ничего не произошло. Никаких текстовых сообщений и никаких изменений. Что-то он неправильно интерпретировал, но что?

Он снова погрузился в анализ текста. Ага, вот нужный момент. Ядугара каким-то образом инициировал перелив жизненных сил и натолкнулся на защиту, выставленную способностью… А лучшая защита — это нападение, так говорил отец. Метаморфизм обратил процесс вспять, и Ядугара сам чуть не умер, не только вернув все слитое, но и отдав часть своих лет.

Лука поморщился. Из наследия всплыли невнятные воспоминания о крайне неприятных ночных созданиях одного мира, продлевавших себе жизнь, поглощая кровь жертвы. Стоило признать, что Ядугара делал это намного изящнее. И, судя по всему, эффективнее.

Из подвала целителя, как оказалось, можно было сбежать. Если бы он поглотил ту пару чинилий, лишившихся конечностей, то потом выбил бы дверь. Непонятно откуда взявшаяся уверенность подсказывала, что при желании Лука смог бы достаточно укрепить кулаки, чтобы это сделать. Не стоило пытаться сорвать ошейник сразу, надо было набраться сил и попробовать его поглотить или избавиться как-то иначе. Впрочем, еще не поздно.