Мадьярская венера - [69]

— Фу, — скривилась я.

— Вот-вот! — согласилась она. — Уверена, что Пайпер не одобрял подобных вещей, но дело в том, что некоторые из членов собиравшейся здесь группы наверняка разделили бы взгляды Гальтона. Странная компания.

— Странная, возможно, но совершенно типичная, как вы сказали, — сказала я.

— Возможно, — кивнула она. — Вы же понимаете, что большинство этих мужчин были учеными. У них был научный интерес в рассматриваемом предмете. При этом во имя науки творились ужасные вещи. И я совсем не имею в виду убийц вроде Душителя и Зайца.

— Похоже, вы ссылаетесь на дурную привычку некоторых исследователей… как бы это сказать?.. привозить с собой «живые образцы» — коренных жителей и показывать их пораженной публике?

— Да. Я понимаю, что мы не можем осуждать это вот так огульно. Если вспомнить обо всех тех экспериментах, которые проводили нацисты, нельзя сказать, что мы далеко от них ушли. Но в конце позапрошлого века, во времена, когда Пайпер был нашим главным куратором, ведущие антропологи и в Штатах и в Старом Свете разграбляли кладбища во имя исследований.

— Я уже не раз натыкалась на подобные шокирующие факты во время моего исследования, — проговорила я, умолчав о том, в чем на самом деле заключается это исследование. — Поэтому, возможно, мне придется пересмотреть свое определение цивилизации, свое, прежде твердое, убеждение, что почти все неизбежно улучшается, несмотря на случайные периоды регресса. Хотя должна согласиться, что Пайпер дает достаточно четко понять, что не разделяет подобные теории. Мне было сложно соотнести эту комнату и группу людей, которую вы мне описали, с автором дневников.

— Надеюсь, что вы правы, — кивнула она. — Иногда работа со всем этим материалом оставляет неприятный осадок. А может, дело в том, что мальчишки всегда остаются мальчишками.

— Кстати, мне показалось, что в этой группе они стремились превзойти друг друга, — сказала я. — Будто каждый доклад должен был переплюнуть предыдущий.

— Точно. Что и говорить, эти ребята коллекционировали черепа. Конечно, не из спортивного интереса, но каждый месяц один из них должен был прийти с черепом, в этом и заключалось их соревнование. Пайпер имел большой успех благодаря черепу из Венгрии. Никто другой не предоставил экземпляр, хотя бы приблизительно схожий возрастом. К сожалению, они понятия не имели, насколько древним он был. Они почти наверняка не знали. Я не хочу сказать, что как в случае с Душителем и Зайцем, собиравшиеся в этой комнате мужчины, убивали людей, чтобы добыть черепа или что-то в этом роде. Но меня преследует ощущение, что все это помимо науки было еще и развлечением. Абсурд, если задуматься!

— Точно, — у меня холодок пробежал по затылку, но я сосредоточилась на том, что мне казалось наиболее важной проблемой. — Куда же тогда девались черепа? — поинтересовалась я. — Тот скелет, что Пайпер нашел вместе с венерой, он все еще в Брэмли?

«Пожалуйста! — взмолилась я про себя. — Пусть она скажет „да“, и я смогу показать „Сталина“ Каролю и вытащить эту штуку из-под кровати!»

— Нет, у нас его нет. Мы искали. Скелет исчез.

— В газетах часто читаешь о необычных вещах, когда утерянные экспонаты вновь обнаруживаются в ящике где-нибудь в запаснике в музее, — я была чрезвычайно разочарована, но не готова сдаваться. — Его еще можно найти. Ведь он может быть где-то в запаснике?

— Не думаю. Большинство таких историй случается, когда кто-то ищет совершенно другую вещь и просто натыкается на предмет, что бы это ни было. Но мы очень тщательно искали скелет. Как только подлинность венеры подтвердилась, мы тут же взялись за поиски. Конечно, сотрудники музея Коттингем в Торонто просили нас найти скелет, но мы бы и так это сделали. Такое уже случалось. Кто-то уже интересовался им до того, как Коттингем сделал официальный запрос. Тот человек искал и скелет, и венеру. Венеры здесь не было, да и скелета тоже.

— Кто-то спрашивал о венере?

— Да, — кивнула она. — Странно, правда? Это мог быть кто-то, кто работал на Коттингем. Хотя они продолжили поиски, И если вам интересно мое мнение, то так им и надо! Человек, что нашел ее, возможно, вы его знаете, это бывший куратор нашего музея. Зовут его Кароль Молнар. Мне он очень нравился. Он изо всех сил пытался сделать музей более современным. Говорят, что он получил эту работу благодаря своей жене. Она была дочерью председателя совета директоров. Но я считаю, что он был настоящий профессионал. Именно он все выяснил.

— Я встречалась с ним, — заметила я между прочим. — Брала у него интервью для статьи, которую пищу.

— И как? Под впечатлением? — прищурилась она.

— Под большим, — улыбнулась я.

— Я просто обожала его, — сказала она.

Мы молча допили пиво. Возможно, она думала о Кароле, но я — о Пайпере. Пока я рассматривала ряд черепов под потолком, в моем мозгу наконец-то всплыла мысль, которая так долго меня мучила.

— Клуб «Калвариа», — почти шепотом произнесла я.

— Извините? Я не расслышала. Что вы сказали? — встрепенулась Хилари.

— Клуб «Калвариа», — повторила я. — Клуб «Череп». Полагаю, они называли себя клуб «Калвариа». — В моем воображении снова всплыл маленький клочок бумаги, который мы нашли между столешницей и выдвижной панелью стола Анны Бельмонт. Клуб «Калвариа». Скрытый смысл этих слов обрушился на меня с такой силой, что я едва могла дышать.