Madame. История одинокой мадам - [19]

— Здесь вертелись двое. — Спичкина теперь улыбалась, и Алка, не понимая, чем вызвана эта внезапная метаморфоза, даже поперхнулась. — Это самое я и сказала в милиции. Один из них мужчина. Вы не напрягайтесь, не напрягайтесь, во время массажа нужно расслабиться, иначе не будет никакой пользы. Так вот, мужчина этот якобы был электромонтером. Он пришел утром, посмотрел… и даже починил проводку.

— И она работает?

— Кто — она?

— Проводка?

— Не знаю, не знаю, — таинственно покачала головой Спичкина.

— Свет горит? Все исправно? — вставила с кресла Алка.

— Исправно и горит.

— Значит, это был настоящий электрик.

— Да? — Женщина обернулась к ней всем телом. — Вы так считаете? А вот в жилконторе считают иначе. Мы им деньги хотели перевести за обслуживание, звонили, чтобы договориться, оказалось, никакого электрика они нам не присылали.

— Здорово, — мрачно сказала Алка.

Спичкина снова обернулась ко мне, точно вспомнив о моем присутствии и своих непосредственных обязанностях.

— И еще была женщина, — таинственно объявила она. — Лица ее я, к сожалению, не разглядела. Видела только со спины.

— И что же она делала здесь? — спросила Алка.

— Не важно, — прервала я. — Не нужно про женщин. Нет ничего странного, что в салоне красоты вертятся женщины. Думаю, половина из них уходит, едва взглянув на ваш прейскурант.

— Качество стоит денег, — обиженно протянула Спичкина.

— Мужчина. Какой он был?

— Невзрачный…

Я подумала, что если, говоря «невзрачный», Спичкина берет за точку отсчета себя-милашку, то мужчина должен походить на Квазимодо…

— Штаны рабочие, сапоги кирзовые, — продолжала она тем временем, — бушлат какой-то. Похож на… ну, собственно, на электрика из жилконторы и похож.

— Блондин или брюнет? — спросила Алка.

— Не знаю, он был в шапочке такой дурацкой, с длинным козырьком.

— И это все, что вы запомнили?

— Почему же? — сморщилась Спичкина (то ли снова обиделась, то ли опять живот заболел). — Память у меня хорошая. Да только запоминать-то особенно было нечего, — пожала она плечами. — И потом, такие мужчины меня не интересуют.

— Правда? — зловеще протянула Алка, но на этот раз косметолог обидеться не успела:

— Как же я раньше не вспомнила! Пел он все время! Как вошел — пел, уходил — пел.

— Что пел?

— «Сердце красавицы склонно к измене…»

— Как глупо, — сказала я тихо.

— Действительно, — согласилась Алка.

— Я закончила, — в тон нам, шепотом сообщила Спичкина.

***

Мадам отправилась расплачиваться за полученное удовольствие, а я тихонько тронула косметологиню за плечо, отчего она вздрогнула.

— Покажите мне их, — попросила я.

— Кого? — Она смотрела на меня с ужасом.

— Ну, пиявок. Покажите.

Она сделала строгое лицо, словно собиралась послать меня куда-нибудь подальше, но присмотревшись ко мне, решила, что препираться со мной себе дороже. Пожав плечами и скривив еще больше губы, она направилась к шкафу и распахнула дверцы. В небольшом круглом аквариуме копошились черные маленькие твари. Превозмогая отвращение, я быстро, чтобы женщина не успела помешать мне, сунула в воду руку. Несколько отвратительных созданий вцепились в мой палец в ту же секунду.

— Что… что вы делаете? — хрипло спросила Спичкина, вытаращив на меня глаза.

Я изо всех сил махала рукой, но пиявки и не шелохнулись. Тогда я принялась отдирать одну из них, но не тут-то было. Она скользила у меня в пальцах и держалась крепко, никакими силами не оторвешь. Теперь, дорогуша, отправишься вслед за Соболевой, подумала я. Но Спичкина, прилагая, очевидно, массу усилий, чтобы не хлопнуться в обморок, на слабых ногах уже семенила к своему столику и вернулась с пробиркой и ваткой, источающей запах нашатыря. Она подносила ватку к пиявкам, и те одна за другой отваливались, падая в стакан, который она держала.

Когда процедура была закончена, я с удивлением посмотрела на нее.

— Как это ловко у вас получилось, — сказала я и прибавила после секундной, паузы: — Сегодня.

— Нет. — Она покачала в отчаянии головой. — Это мне гирудотерапевт наша потом объяснила, как поступать в таких случаях.

Лицо у нее было бледным, как маска, и я ей поверила. Мне тоже было не по себе от присутствия маленьких черных убийц. Но теперь я знала наверняка, что историю с гирудами газеты не выдумали.

— А женщина, — спросила я, — какая она была?

— Совсем не помню.

— Ну хоть рост какой? Сложение? Может быть, как у меня? Или как у моей подруги?

— Совсем не как у вашей подруги! — ответила Спичкина резко, словно очнулась от гипноза. — И вообще вам пора, подруга ждет.

Я вышла в зал, стараясь не обращать внимания на то, что ранки на пальце все еще немного кровоточат. Мадам разглядывала прилавок возле кассы. Девушка азартно расхваливала ей ярко-рыжую помаду.

— К сожалению, Мадам терпеть не может оранжевый цвет, — сказала Мадам девушке, и та посмотрела на меня так, словно речь шла обо мне.

В машине она сидела притихшая. Я тоже вышла из роли и не пыталась развеселить ее. Своих проблем хватало. Но я-то со своими проблемами справлюсь, а вот она… Никогда ее такой не видела, честное слово! Что-то происходит с Мадам, клянусь. Она меняется прямо на глазах.

— Мадам, — спросила я без обычных своих кривляний, положенных мне по роли, — что-то не так?