Мадам, вы — миллионерша: Любовь втроем, или Золотой дождь [=Любо-дорого] - [3]
Доминик. Я? Огорчусь? Сегодня? Да я купаюсь в блаженстве… я сияю от блаженства… я излучаю блаженство… Не видишь, у меня нимб над головой?.. Его ничто не развеет.
Мишлин. Правда, ты не будешь сердиться?
Доминик. Сердиться?.. Меня сегодня никому не рассердить.
Мишлин. Обещаешь?
Доминик. Обещаю. Ну, рассказывайте Нику дорогому, какая огромная беда с вами приключилась.
Мишлин. Дело вот в чем. Клуд никуда не уехал.
Доминик(смеясь). И всего-то? Видишь, ничего страшного. Конечно, это хуже для нас. Но переживем. Мы три месяца встречаемся, а он и ухом не ведет — будем продолжать в том же духе!
Мишлин. Ник, дай мне слово, что не будешь кричать!
Доминик(смеясь). Кричать! Ты с ума сошла! Если я и буду кричать, то от радости!
Мишлин. Так вот: Клуд нашел на столе твой лотерейный билет и поехал получать шесть миллионов!
Доминик падает на диван, бормочет что-то неразборчиво.
Мишлин. Ник, ты дал мне слово, что не будешь сердиться… Что ты хотел, чтобы я ему сказала? У меня у самой дыхание перехватило! Выбирай выражения. Такого я от тебя не ожидала.
Доминик. Зачем он вернулся?
Мишлин. Зонтик забыл.
Доминик. Так, значит, из-за того, что какой-то идиот забыл зонтик, я должен выкладывать шесть миллионов из собственного кармана? А ты, курица, сидела и молчала?
Мишлин. Веди себя прилично! В конце концов, ты забыл билет, он — зонтик, вы квиты!
Доминик. Квиты! Он мне их вернет! Вернет!
Мишлин. Ник, дорогой, ты обещал, что не будешь сердиться.
Доминик(вопит еще громче). Разве я сержусь? Я в буйном помешательстве!
Мишлин (начинает плакать). Ник, Ник, но что я могла сделать?
Доминик. Сказать ему правду в лицо: это билет не твой, а моего любовника!
Мишлин. Ты с ума сошел! Мне Клуду такое сказать!
Доминик. Да, тебе. Увидишь, у меня это на языке не задержится. И вообще, что это за имя — Клуд! Смех!
Мишлин. Не его вина, что он родился седьмого сентября.
Доминик. Ты сообщаешь, как будто я собираюсь поздравлять его с днем рождения.
Мишлин. Но это день святого Клуда.
Доминик. Все это не объяснение… Я, например, родился в день святого Пипина… что, меня зовут Пипин? Нет же, и слава богу, потому что ты, с твоей манией уменьшительных имен. Ты бы тут же из меня сделала…
Мишлин. Пи-пи.
Клуд (роется в шкафу). Это его пиджак? А я на него плевал! Да, вообще мне безразлично, что эта каналья зовется Клудом, это его личное дело, но то, что он пошел получать шесть миллионов по моему собственному билету… Это мои деньги, мои и больше ничьи, и я их получу.
Мишлин. Да я их тебе отдам, Ник, обещаю, что отдам, по частям, он даже не заметит!
Доминик. Да! Вот именно, по пять франков. Мне нужны мои деньги все целиком, все сразу!
Мишлин. Но что же делать?
Доминик. А у тебя с твоим недотепой выходит в итоге неплохая комбинация?
Мишлин. О! Умоляю тебя! В конце концов, я его сама выбрала, этот билет.
Доминик. Да, но заплатил за него я!
Мишлин. Я верну тебе пять франков.
Доминик. Пять франков! Нет, крошка, ты вправду не отдаешь себе отчета… Ты никак не можешь взять в толк, что четверть часа тому назад я был миллионером, а теперь я без гроша и без работы, и все потому, что этот, у которого один ветер в голове, забыл дома зонтик!.. Кстати, заметь, никакого дождя нет! Заговор!
Мишлин. Ник, ты только что был таким счастливым… говорил, что никакая неприятность тебя не выведет из себя.
Доминик. Потому что я думал, что эта неприятность касается тебя или его, но не меня.
Мишлин. Ник, но это же не моя вина…
Доминик. К черту телячьи нежности. Мне не до этого. Послушай, как только твой муж вернется, я ему прямо скажу: «Мсье, этот билет — мой». Объясню ему, что к чему, возьму деньги и заплачу ему за такси. Это лучший выход.
Мишлин. Доминик, ты не можешь этою сделать. Признаться, что я ему изменяла? Моя честь тебе не дорога?
Доминик. О! Твоя честь!.. Твоя честь!.. Не спорю, она дорога, но все же на шесть миллионов не тянет.
Мишлин. Благодарю! Учти, что это еще не все. Ты знаешь, что он меня любит и, значит, должен ревновать. Значит, может тебя убить!
Доминик. А! Ну это слишком! Сначала меня обобрать, а затем укокошить! У тебя, бедняжка, муж разбойник с большой дороги!
Мишлин. Да нет, он не разбойник, он добрейший человек — мухи не обидит.
Доминик(с иронией). Всегда восхищался людьми, которые мух не обижают, но своих ближних сначала раздевают до нитки, а затем хладнокровно лишают жизни.
Мишлин. Ник, побереги свои нервы.
Доминик. Мне кажется, что я нашел выход. Как только твой муж привезет деньги… Куда он их спрячет?
Мишлин. В сейф, конечно. Но к чему это тебе?
Доминик. Слушай меня внимательно, на этот раз мне пришла в голову реальная мысль. Итак, твой муж прячет деньги в сейф… Где от него ключ?
Мишлин. В шкатулочке на сейфе — так удобно!
Доминик. О! Все проще простого. Я хочу украсть свои же собственные миллионы.
Мишлин. Украсть?
Доминик. А что мне остается? Вот мой план: сегодня ночью, когда вы будете спать, я войду сюда так же, как вхожу обычно — через черный ход, открыв дверь своим ключом, на цыпочках, возьму из секретера свои деньги и смоюсь так же, как вошел. Но, перед тем как уйти, открою окно, чтобы подумали, что через него влез грабитель… Вы живете на втором этаже, это возможно. Я, может быть, кое-что с собой и унесу, и — дело в шляпе!
Семейная пара. Муж уходит на работу… жена приводит любовника… который выиграл лотерею…Неожиданно приходит муж… находит лотерейный билет…
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.