Мадам Мидас - [98]

– Я поговорю с ним внизу, – резко сказал Гастон хозяйке. – Попросите джентльмена подождать.

Однако женщину вдруг грубо оттолкнули в сторону, и доктор Голлипек, такой же неряшливый и запущенный, как всегда, шагнул в комнату.

– Не надо, мой дорогой друг, – сказал он скрипучим голосом, цепко посматривая сквозь очки на молодого человека, – мы можем поговорить и здесь.

Ванделуп знаком велел хозяйке оставить комнату, что та и сделала, закрыв за собой дверь. Потом, огромным усилием воли овладев собой, Гастон с улыбкой двинулся к доктору.

– Ах, мой дорогой месье! – сказал он музыкальным голосом, протягивая обе руки. – Как я счастлив вас видеть!

Доктор Голлипек в ответ на это радостно забулькал – верней, попытался засмеяться, но что-то в его организме явно пошло вразлад, и изо рта его вырвались некие скребущие звуки.

– Вы умный молодой человек, – ласково сказал он Гастону, разматывая с шеи длинный темно-красный шерстяной шарф, отчего от его жилета тут же отлетела пуговица.

Доктор Голлипек, однако, привык к таким маленьким эксцентричным выходкам своего гардероба. Он заколол жилет булавкой, уселся, расстелил на коленях носовой платок и в упор посмотрел на Ванделупа.

Гастон накинул свободный бархатный прокуренный пиджак и с сигаретой во рту прислонился к каминной доске.

На улице шел дождь, приятный стук капель был ясно слышен в тишине комнаты, а временами порыв ветра заставлял дребезжать окна и колыхал тяжелые зеленые портьеры. Двое мужчин пристально смотрели друг на друга, потому что знали – им предстоит неприятная четверть часа. Они были похожи на двух умных фехтовальщиков, каждый из которых выискивал возможность начать бой.

Голлипек сидел в суровом молчании; истрепанные обшлага свисали на его неуклюжие руки, грязное пальто все было в морщинах и складках. Понаблюдав за ним несколько мгновений, Ванделуп был вынужден начать схватку.

– В этой комнате не прибрано, не так ли? – сказал он, небрежно кивнув на хаос вокруг. – Я собирался уехать на несколько дней.

– На несколько дней, ха-ха! – заметил Голлипек, и внутри его что-то снова пошло наперекосяк. – И вы собирались в…

– Сидней, – быстро ответил Гастон.

– А потом? – спросил доктор.

Ванделуп пожал плечами.

– Это зависит от обстоятельств, – беззаботно ответил он.

– Ошибка, – ответил Голлипек, подавшись вперед. – Это зависит от меня!

Гастон улыбнулся.

– В таком случае обстоятельства в вашем лице разрешат мне самому выбрать пункт моего назначения.

– Пункт вашего назначения полностью зависит от того, куда вас направят обстоятельства в лице меня, – мрачно ответил доктор.

– Фи! – холодно сказал француз. – Давайте покончим с аллегориями и вспомним про здравый смысл. Что вам нужно?

– Мне нужен Октав Бролар, – сказал Голлипек, вставая.

Ванделуп именно этого и ожидал и был слишком умен, чтобы тратить впустую время, отрицая свою личность.

– Он перед вами, – отрывисто ответил француз. – Что дальше?

– Значит, вы признаете, что являетесь Октавом Броларом, сосланным в Новую Каледонию за убийство Адель Блонде? – спросил доктор, похлопывая ладонью по столу.

– Перед вами – признаю. – Ванделуп подошел к двери и запер ее. – Перед другими – нет!

– Зачем вы заперли дверь? – спросил Голлипек угрюмо.

– Я не хочу, чтобы о моих личных делах знал весь Мельбурн, – учтиво ответил Гастон, возвращаясь к очагу. – Вы боитесь?

Что-то снова разладилось в организме доктора Голлипека, и он заскрежетал – то был суровый иронический смех.

– А у меня испуганный вид? – спросил он, раскидывая руки.

Ванделуп нагнулся к лежащему у его ног открытому чемодану, вытащил из него револьвер и направил его ствол прямо на доктора.

– Вы превосходная мишень, – быстро заметил француз, кладя палец на спусковой крючок.

Доктор Голлипек сел и снова пристроил на коленях носовой платок.

– Весьма вероятно, – спокойно ответил он, – но на этой мишени вы практиковаться не будете.

– Почему же? – спросил Ванделуп, все еще держа палец на спусковом крючке.

– Потому что выстрел встревожит весь дом, – безмятежно проговорил Голлипек, – и если меня найдут мертвым, вас арестуют за убийство. Если же я буду только ранен, я смогу рассказать несколько фактов о мистере Октаве Броларе – фактов, которые возымеют очень неприятное воздействие на жизнь мистера Гастона Ванделупа.

Ванделуп со смехом положил револьвер на каминную доску, зажег сигарету и сел напротив Голлипека.

– Вы храбрый человек, – заметил он, невозмутимо выпуская струйку дыма, – я восхищаюсь храбрыми людьми.

– Вы умный человек, – ответил доктор. – Я восхищаюсь умными людьми.

– Очень хорошо, – сказал француз, скрестив ноги в лодыжках. – Поскольку мы понимаем друг друга, я жду, когда вы объясните цель вашего визита.

Доктор Голлипек с похвальным самообладанием положил руки на колени и выполнил просьбу мистера Ванделупа.

– Я прочел в газетах Балларата и Мельбурна, – негромко начал доктор, – что Селина Спроттс, служанка миссис Вилльерс, мертва. В газетах говорилось, что подозревается убийство, и, согласно показаниям Китти Марчёрст, которую, кстати сказать, я хорошо помню, покойная была отравлена. Тело обследовали, но не обнаружили никаких следов яда. Зная, что вы знакомы с Мадам Мидас, я понял, что это особый случай – тем более что свидетельница видела, как был дан яд, но никаких следов оного не смогли найти. Поэтому я приехал в Мельбурн, повидался с доктором, который обследовал тело, и выслушал его мнение по этому вопросу. Симптомы, описанные как признаки апоплексии, были схожи с симптомами, при которых в Париже умерла женщина по имели Адель Блонде. Тот случай описывается в книге господ Превола и Лебрана. У меня появились кое-какие подозрения, я принял участие в химическом анализе тела и выяснил, что женщина по имени Спроттс была отравлена экстрактом болиголова – тем же самым ядом, который фигурировал в деле Адели Блонде. Человек, отравивший Адель Блонде, был сослан в Новую Каледонию, сбежал оттуда и явился в Австралию. Он приготовил яд в Балларате… А причина, по которой я сегодня сюда заглянул, – это чтобы узнать, зачем месье Октав Бролар, более известный под именем Гастона Ванделупа, намеревался отравить Мадам Мидас, вместо каковой по ошибке отравил Селину Спроттс!