М - значит молчание - [14]

Винстон был достаточно красив для того, чтобы стать кинозвездой. Кэти считала, что он выглядит великолепно в брюках с защипами спереди, рубашке с открытым воротом и белых туфлях. Он напоминал ей Джеймса Дина — те же скулы и длинные ресницы, та же стройная фигура. Выражение его лица было задумчивым, что предполагало невысказанные страдания. Кэти хотелось бы, чтобы он работал у ее отца и после окончания колледжа, но у него были более честолюбивые планы — возможно, как он мечтал, юридический факультет. Кэти любила поболтать с Винстоном.

В ящике стола у нее была коробка с красивой розовой почтовой бумагой, на которой она записывала свои стихи. Ей нравились розочки по краям бумаги и бледно-голубые бабочки в каждом углу. Сначала она набрасывала стихи на разлинованных страничках блокнота, а затем, если все складывалось лучше некуда, переписывала окончательный вариант на красивую розовую бумагу. На самом деле она купила эту бумагу для Лайзы, чей день рождения должен был быть в пятницу, 3 июля, но потом решила оставить ее себе — слишком красивая. Лучше подарить Лайзе пудру, которая завалялась у нее еще с прошлого года.

Кэти почти закончила стихотворение, над которым долго корпела. Это было только четвертое ее стихотворение, но наверняка — лучшее. Может быть, еще несовершенное, но учительница английского языка говорила, что хороший писатель переписывает свои произведения по нескольку раз, и Кэти считала, что это как раз тот самый случай. Она трудилась над этим стихотворением большую часть утра. Достала черновой вариант и прочла про себя. Ей хотелось назвать его «В…у», намекая на то, кому оно посвящено. Она знала, что многие поэты, такие как Уильям Шекспир, посвящали сонеты кому-либо именно так.

В…у

О как сильно бьется сердце в груди моей каждый раз,

Когда нижу я взгляд твоих карих прекрасных глаз.

И со всей любовью, которой душа полна,

Говорю тебе: «Милый, поверь, что я буду тебе верна».

После первой же встречи я жила лишь одним тобой.

Только ты нужен мне — только ты и никто другой!

Если бы в объятья я могла тебя заключить…

Она задумалась. Слово «заключить» показалось ей трудным. С ним бы хорошо рифмовалось «любить», но она не могла придумать, как это сделать. Кэти постучала карандашом по губам и вычеркнула его. Она вернется к стихотворению позже. Ее мысли опять обратились к Винстону. В седьмом классе она изучала этикет свиданий, на всякий случай: какие темы подходят для разговора с мальчиком и что говорить возле своей двери на прощание? В ее воображении лицо мальчика всегда своими чертами походило на того киноартиста, в которого она в данный момент была без памяти влюблена. Она представляла его добрым и нежным, ценящим ее многочисленные прекрасные качества. Тогда она не знала, что скоро в ее жизни появится Винстон, воплощение всех ее снов. Ей казалось, что он проявляет к ней определенный интерес, по крайней мере проявлял до появления Виолетты…

Виолетта и Винстон приближались к демонстрационному залу, где лучшая машина — двухдверная «шевроле-бель-эйр» — стояла под яркими лучами прожекторов, чтобы лучше были видны ее безупречные линии. Виолетта, еще не доходя до нее, заметила эту машину, и Винстон из кожи вон лез, расписывая ее достоинства, словно от этого зависела вся его жизнь. Словно Виолетта действительно могла ее купить. Очень смешно! Ха-ха! Она слышала, что Виолетта и Фоли настолько бедны, что с трудом вносят арендную плату за дом.

Винстон открыл стальную дверь, пропуская Виолетту внутрь автосалона. Кэти заметила у нее на подбородке большой синий кровоподтек. Виолетта всегда расхаживала вот так, не пытаясь скрыть следы драк. Ни темных очков. Ни грима. Ни широкополой шляпы. Она ходила по делам — в супермаркет, на почту, отводила Дейзи в школу — с одним или двумя фонарями под глазами, распухшими щеками, разбитыми губами. Она не стеснялась и никогда никому ничего не объясняла, из-за чего Фоли выглядел дураком. Как он мог защищаться, когда она его никогда ни в чем не обвиняла? Все в городе знали, что он ее бил, но никто не вмешивался. Это считалось их личным делом, хотя мать Кэти часто говорила, что это просто позор. Она считала Виолетту дрянью и говорила, что Лайза попадет в беду, если будет с ней знаться. Как раз накануне вечером, сидя на ступеньках лестницы, пока ее родители были в гостиной, она слышала, как ее мать говорила о Виолетте и Джейке Оттвейлере, которых видели медленно танцующими в «Голубой луне». Виолетта была гиперсексуальна, настоящая нимфоманка, и ее мать возмущало то, что Джейк мог общаться с ней. Она была страшно возбуждена, ее голос становился все громче (Кэти стало легче подслушивать), когда отец не выдержал: «Ради Бога, Ливия! Неужели тебе больше нечем заняться, как распространять вздорные сплетни?»

Они стали спорить, и мать зашикала на него, потому что боялась, что их услышит дочь. Кэти была согласна с матерью. Виолетта — шлюха. Кэти взяла пачку бумаг и пошла к шкафу с папками, стоявшему возле двери, чтобы слышать, о чем Виолетта беседует с Винстоном. Они были поглощены машиной и как будто не замечали ее. Винстон говорил: