М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество - [10]

Все эти произведения 1860–1862 гг. Салтыков печатал в „Современнике“; выйдя в отставку, он, после неудачной попытки основать собственный журнал, вошел с начала 1863 года в редакторскую коллегию „Современника“ и отдался кипучей журнальной деятельности, продолжавшейся почти два года. Первые четыре очерка будущих „Помпадуров и помпадурш“, ряд публицистических статей, ряд статей критических и рецензий, целый отдел „Наша общественная жизнь“, последний номер знаменитого „Свистка“ — все это с подписью, без подписи, под псевдонимом Н. Щедрина и под разными другими псевдонимами составило за два года до тысячи страниц журнального текста, до сих пор совершенно неизвестного широким кругам читателей, так как все это, „яко дермо“, Салтыков впоследствии не включил в собрание своих сочинений. А между тем все это — ценнейший историко-литературный материал, без знакомства с которым нельзя понять, каким образом автор „Губернских очерков“ превратился в автора „Помпадуров и помпадурш“ и „Истории одного города“. Публицистический элемент в сатире Салтыкова оформился и получил первое развитие именно в эту эпоху кипучей журнальной работы 1863–1864 гг.

Цензурные, материальные и семейные обстоятельства заставили однако Салтыкова временно отойти от журнальной и вообще литературной деятельности на целые три года. В ноябре 1864 г. Салтыков бросил журнал и вскоре уехал в Пензу служить председателем казенной палаты; через два года он перешел на ту же должность в Тулу, а еще через год (октябрь 1867 г.) — в Рязань. „Казенные палаты“ были главными органами министерства финансов во всех губернских городах и ведали взиманием и разверсткой прямых налогов, торгами на сдачу казенных подрядов, ревизией казначейств и т. п. Учреждены были они при Екатерине II, реформированы же в 1863 году; управляющий казенной палаты был вторым после губернатора лицом в губернской администрации. Таким образом, Салтыков, к тому времени уже действительный статский советник, занимал очень высокое место на административной лестнице чинов. Но именно это „высокое место“ и перегруженность канцелярской работой помешали Салтыкову в эти последние годы службы заниматься работой литературной.

Пустой трехлетний промежуток 1865–1867 гг. в литературной деятельности Салтыкова объясняется, впрочем, не только службой, поглощавшей все его время, не только цензурным гонением, но и вообще положением русской журналистики в реакционный период второй половины шестидесятых годов. В середине 1866 года за „вредное направление“ был закрыт „Современник“; в первой книжке журнала за этот год Салтыков напечатал единственную за эти три года статью „Завещание моим детям“. В заглавии этой статьи он только оформил то, что за год перед этим лично заявлял Некрасову, издателю и редактору „Современника“, уходя из его журнала. „Салтыков уверял, что он навсегда прощается с литературой, и набросился на Некрасова, который, усмехнувшись, ему заметил, что не верит этому…“, — рассказывает в известных своих „Воспоминаниях“ Головачева-Панаева.

Некрасов оказался прав, когда встретил такое заявление Салтыкова улыбкой. Лишь только прошла тяжелая полоса 1866–1867 годов, лишь только Некрасову удалось вместо погибшего „Современника“ получить в свои руки другой журнал, „Отечественные Записки“ (с января 1868 года), лишь только он предложил Салтыкову принять ближайшее участие в этом журнале, как Салтыков сразу пошел навстречу этому предложению: с самого начала 1868 г. он стал деятельным сотрудником в „Отечественных Записках“, проделывал из Рязани редакционную работу, и, наконец, в середине 1868 г. окончательно вышел в отставку, переехал в Петербург, стал одним из редакторов журнала — и вступил в самый блестящий период своей литературной деятельности.

С этих пор и до самого закрытия „Отечественных Записок“, с 1868 по 1884 год, жизнь и журнальная работа Салтыкова совпадают: он живет только для журнала, только для литературы, неустанно создавая одно выдающееся произведение за другим, и в произведениях этих, несокрушимых временем, отзывается на казалось бы мелкие злобы дня. Делать вечным злободневное — по силам лишь могучим художникам; и недаром после появления „Истории одного города“ (1870 г.) Тургенев в восторженном письме и в хвалебной статье поставил Салтыкова рядом с такими мировыми гениями, как Раблэ и Свифт.

На этой работе Салтыкова в „Отечественных Записках“ здесь не для чего останавливаться: изучение ее составляет главное содержание второй части настоящей монографии. Здесь достаточно наметить лишь основные вехи. В 1868 г. Салтыков возобновил свою литературную деятельность рядом очерков под общим заглавием „Признаки времени“, перемежая их непосредственно примыкающими к ним „Письмами из провинции“ (1868–1870 гг.). В 1869 году он начал серию „Господ ташкентцев“, законченную через три года, и не только подводящую итоги эпохе реакции конца шестидесятых годов, но и вообще рисующую яркий образ российского „просветителя“. В то же самое время он с 1868 года продолжал очерки, которые впоследствии составили серию „Помпадуров и помпадурш“, завершенную лишь шестью годами позднее. мало-по-малу из этой провинциальной темы у него стала вырисовываться общенациональная, и в 1869–1870 гг. появилась сперва в журнале, а потом и отдельным изданием гениальная „История одного города“, по поводу которой Тургенев недаром поминал имена Раблэ и Свифта. В этом же 1869 году Салтыков написал первые из своих знаменитых впоследствии „Сказок“; после долгого перерыва он продолжал понемногу писать их в 1883–1886 гг.; как известно, они составляют одну из наиболее ценных частей его литературного наследства.