Лжедмитрий - [50]
— Вот что, — сказал пан Мнишек Климуре. — Бери моих гайдуков, бери гусар, сколько нужно, бери пахолков, кого хочешь. Но сделай так, чтобы ни один волосок не упал с этих голов... Ты понимаешь...
Климура кивал головою. А потом сказал:
— Я уже всё знаю. А хотите, пан, и вас с собою возьму...
Пан Мнишек согласился.
Они скрывались в тени густых деревьев.
Было свежо, и пан Мнишек чувствовал в теле дрожь. Однако не от холода. От понимания важности момента. От опасения, что переоценил способности Климуры. Что сейчас произойдёт непоправимое. А тогда... Прощайте, надежды. Потому что... Потому что судьба московского царевича уже переплелась с судьбою Андрея Валигуры. Что бы ни случилось сейчас с одним, то непременно подействует и на другого.
Конечно, пан Мнишек знал, что эта лесная поляна находится рядом с замком (оттуда доносились звуки музыки). Что она незаметно и надёжно окружена гайдуками и гусарами. Однако он опасался, что в случае нелепого исхода того, что задумано, ему придётся держать ответ перед зятем. А ещё — перед князем Адамом, человеком очень дерзким и необузданным. Конечно, лучше было бы прикинуться ничего не знающим. Взять в руки палицу и жаловаться на подагру... И что с того, что молодые люди затеяли ссору из-за панны, как поведал Климура (хотя, конечно, отцу приятно об этом слышать). Будь они простые шляхтичи — тогда бы что. Подрались бы, и всё. А зачем ему в это вмешиваться? Впрочем, уже поздно назад. Вот и сын Станислав так говорит. Вернее, своим видом показывает. Душою он сейчас там, где танцуют.
Пан Мнишек не мог унять своей дрожи. Пахолок не успевал набивать ему люльку.
Климура, видать, тоже переживал. Но старался казаться спокойным. Он раз за разом вскакивал с места — а сидели на каких-то брёвнах — и бежал смотреть на дорогу, которую заслоняли густые деревья. И каждый раз возвращался без слов.
— Неужели на этой поляне решено драться? — спрашивал, лишь бы спросить, пан Мнишек.
Климура всякий раз кивал головою:
— Да... Точно знаю.
Свист раздался неожиданно. Вдали. А повторился где-то рядом.
Климура тут же увлёк пана воеводу и его сына подальше в заросли.
Дрожь в теле пана воеводы настолько усилилась, что он забыл о планах Климуры, о которых тот недавно, вот только что, рассказывал. А переспрашивать было бы совершенно глупо.
Всадники приблизились с той стороны, откуда пан воевода совсем никого не ждал. Их было двое. Ехали очень тихо. Копыта коней, без сомнения, были обвязаны мешковиной. И когда всадники спешились, то пан воевода без труда признал в одном из них князя Корецкого. Князь явился с камердинером, оруженосцем, которого привёз из чужих земель. Под тёмным плащом у пана Юзя сверкнула против месяца медь панциря. На боку у него болталась длинная сабля.
— Этот готов, — шепнул молодой пан Мнишек.
Спустя мгновение с другого конца леса послышался более резкий конский топот. Оттуда также появились всадники. В переднем все узнали Андрея Валигуру. Пан Мнишек ухватил Климуру за руку. Но и второй всадник, явившийся с Валигурой, нисколько не походил на царевича.
— Вот так дела! — сказал негромко пан Станислав. — Надо выйти.
Только его удержал Климура.
Очевидно, князь Корецкий сразу понял, что царевича ему здесь не увидеть.
— Послушайте, — спросил князь Корецкий хриплым и глухим голосом. — Что всё это значит? Где пан, с которым мы условились встретиться здесь и в это время?
Андрей Валигура отвечал очень громко, вроде был уверен, что из-за музыки, доносившейся из замка, их разговора никто не слышит.
— Мой государь, — сказал он, — не волен распоряжаться своей жизнью. Его подданные ему такого не позволят. Если вам угодно, можете сразиться со мною.
— Что? — взвизгнул князь Корецкий. — Да я... Мой дед с королём за одним столом...
— Я тоже дворянин, — перебил его Валигура. — Но если князю не угодно со мною сражаться, то всё же предупреждаю: я тотчас заставлю сражаться всякого, кто вздумает сказать о моём государе что-нибудь неподходящее.
Князь Юзьо, не говоря ни слова, сделал знак оруженосцу, чтобы тот подавал коня.
Через мгновение на поляне остался только Андрей Валигура со своим оруженосцем — каким-то стройным молодым казаком.
17
В который раз уже будоражили довбыши сечевиков, призывая их на майдан, на раду.
Казаки, шумно ругаясь, всё-таки сходились снова и снова. Вздымали шароварами пыль и вставали по куреням, как приходили, не перемешиваясь между собою.
Потому что задумывались до одури.
А когда на раде ничего ещё не решено — без драки не обойтись. А в драке куда сподручней рядом со своими побратимами. Не то — не доведи, Господи! — сомнут тебя, как букашку. Сапогами затопчут. До смерти, может, и не прибьют. Не покалечат. Но так измолотят кулачищами, что отплёвываться кровью придётся до весны.
Но время ли сейчас бока отлёживать?
Надо готовиться к весеннему походу. Жить на что-то надо. Есть-кусать...
Вот только куда в поход? В какую сторону? Против кого?
Изнывали в думах казаки. Народ же прибывал каждый день. И такого наслушаешься на Сечи! Все вновь прибывшие — голодные и холодные.
Кончалась тёплая пора. Последними каплями скапывала.
По обоим берегам Днепра земля уже заметно очистилась и сверкала под солнцем ярким жёлтым да красным песком, а деревья везде, в том числе и на самом острове Хортица, вспыхивали кострами невиданной красоты. Однако речная вода при пологих берегах хранила в себе тепло. Была она как в корыте, в котором тебя пестовали в детстве материнские руки. А тепло манит к себе. И многие молодые казаки, соблазнённые этим теплом, купали в Днепре коней, не заботясь о раде. Что рада? И без них решат всё как следует.
Автор объединяет популярные очерки о древнегреческом театре, о «легендарном» родоначальнике трагедии Дионисе, о выдающихся драматургах: Феспиде, Эсхиле, Софокле, Еврипиде, Аристофане, Менандре – об их творчестве и театральной жизни в античности.
В книге повествуется о медицине эпохи Средневековья. Перед глазами читателей медицинская наука предстанет в несколько непривычном своем обличии. Те, которые предпочтут обратиться сразу к определенным главам, – без малейшего промедления окажутся в центре интересных, значительных эпизодов в становлении медицинской науки. Из этих эпизодов, по нашему убеждению, как раз и соткана вся драматическая история медицинского врачевания.Предлагаемая книга может оказаться полезной для многих людей: и для тех из них, которые посвятили медицине всю свою предыдущую жизнь и знают о ней почти все, и для тех, кто изо всех сил старается как можно подальше держаться от любого врачебного кабинета.
Это был бой, от которого зависело будущее нашего государства. Две славные армии сошлись в смертельной схватке, и гордо взвился над залитым кровью полем российский штандарт, знаменуя победу русского оружия. Это была ПОЛТАВА. Роман Станислава Венгловского посвящён событиям русско-шведской войны, увенчанной победой русского оружия мод Полтавой, где была разбита мощная армия прославленного шведского полководца — короля Карла XII. Яркая и выпуклая обрисовка характеров главных (Петра I, Мазепы, Карла XII) и второстепенных героев, малоизвестные исторические сведения и тщательно разработанная повествовательная интрига делают ромам не только содержательным, но и крайне увлекательным чтением.
В книге речь ведется о русских медиках. Здесь можно прочесть их полузабытые жизнеописания, начиная еще с основания первых лекарских школ в Москве и в Санкт-Петербурге, а уж тем более с учреждения первого в России Московского университета. Не обойдена также роль и Санкт-Петербургской медико-хирирургической академии.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герои повести "Кольцо графини Шереметьевой" — Наталья Шереметьева и Иван Долгорукий, на долю которых выпали заговоры, доносы, ссылка — и великая любовь... 19 января 1730 года должна была состояться свадьба, и не простая, а "двойная" (это к счастью): императора Петра II с княжной Екатериной Долгорукой, и свадьба князя Ивана Долгорукого с Наташей Шереметевой. Но случились непредвиденные события. Ивана Долгорукого ждала ссылка в ледяную тундру, юная жена отправилась в Сибирь вместе с ним. В поздние годы она написала о своей жизни "Своеручные записки".
И случились страшные знамения, и пролилась земля Русская кровью, и поднялся на бунт славный град Новгород, защищая свою вольность. А во главе народной вольницы встал не славный богатырь, не мудрый атаман, но слабая женщина по имени Марфа Ивановна, прозванная недругами — МАРФА ОКАЯННАЯ. Роман Сергея Махотина посвящён событиям московско-новгородской войны. Не хочет Господин Великий Новгород расставаться со своей стариной, с вечевой своей вольницей. Новгородские бояре интригуют против власти великих московских князей, не страшась даже открытой войны.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.