Лжец - [62]
– О, не так уж и много, – сказал Адриан. – Как-то раз меня арестовали за хранение кокаина.
– Правда?
– Да. Я тогда жил с одним актером, а перед тем проработал несколько месяцев мальчиком напрокат.
– Мальчиком напрокат? – переспросил Трефузис. – Какая предприимчивость! Да еще и хранение кокаина? И ты сидел в тюрьме?
– Знаешь, сначала надо бы объяснить, почему меня выгнали из школы. На это уйдет километров двадцать. А потом уж я расскажу, что было после.
Глава девятая
I
Три часа просидел он над первой письменной работой, но так и не смог написать ни слова. Когда все закончилось, к нему подошла одна из девушек.
– Я все видела, Адриан Хили! Значит, не сумел ответить ни на один вопрос?
Два года в этом дурацком колледже, где учеников называют «студентами», а уроки «лекциями». Как он это выдержал? Не надо было соглашаться.
– Я думаю, это хорошая мысль, дорогой. Независимости у тебя там будет куда больше, чем в школе. И отец согласен. Ты сможешь ездить автобусом в Глостер и каждый вечер возвращаться домой. А после, когда сдашь экзамен повышенного уровня, поступишь в Кембридж. Да и все говорят, что это очень приличный колледж. Сын Фосеттсов – Дэвид, кажется? – тоже учился там, когда его… после того, как покинул Харроу, так что я уверена, все будет хорошо.
– Ты хочешь сказать, это единственное место на мили вокруг, куда принимают тех, кого выставили из школы?
– Дорогой, это не…
– Как бы там ни было, я не хочу держать экзамен повышенного уровня и не хочу поступать в Кембридж.
– Ади, ну конечно же хочешь! Только подумай, как ты будешь потом жалеть, если не воспользуешься этой возможностью.
Возможностью Адриан не воспользовался, и лекциями тоже. Их заменили кинотеатр «Эй-би-си» и кафе «Стар», где он играл в пинбол и три листика.
«Обсудите использование Лоуренсом в “Сыновьях и любовниках” внешнего пейзажа в его отношении к внутренней драме».
«Только о связях… Как связаны в “Говард-Эндс” Шлегели и Уилкоксы?»
«Сравните и противопоставьте различное использование пейзажа и природы в поэзии Шеймаса Хини и Теда Хьюза».
Неожиданно его увертливый ум оказался бесполезным. Неожиданно мир стал тусклым, липким и недобрым. Будущее лежало за спиной Адриана, впереди же он видел одно только прошлое.
Прощай, Глостер, прощай, Страуд.[109] По крайней мере, он последует литературному примеру. Когда Лори Ли[110] летним утром покинул свой дом, то унес с собой гитару и благословение родных. У Адриана же имелся экземпляр «Антигоны» Ануйя, которую он намеревался почитать во время ланча в виде слабенькой подготовки к послеполуденному экзамену по французской литературе, и пятнадцать фунтов из сумочки матери.
В конце концов его согласился подвезти направлявшийся в Станмор водитель грузовика.
– Могу сбросить тебя, если хочешь, где-нибудь на Северной кольцевой.[111]
– Спасибо.
Северная кольцевая… Северная кольцевая. Это, надо полагать, какая-то дорога?
– Э-э… а до Хайгейта от Северной кольцевой далеко?
– От Голдерз-Грин можно быстренько доехать автобусом.
В Хайгейте жили Хэрни. Может, удастся напроситься к ним на пару ночей, пока он будет решать, что делать дальше.
– Кстати, меня зовут Джек, – сказал водитель.
– Э-э… Хэрни, Хьюго Хэрни.
– Хэрни? Занятная фамилия.
– Я был знаком с девушкой, которую звали Джейн Клиттор. Могли бы и пожениться.
– Правда? И что у вас не сложилось?
– Да нет. Я к тому, что ее звали Клиттор. Вроде как женский хер.
– А, ну да, ну да.
Дальше ехали в молчании. Адриан предложил Джеку сигарету.
– Нет, спасибо, друг. Пытаюсь бросить. Добра от них в моем деле мало.
– Да, наверное.
– Так ты чего, сбежал, что ли?
– Сбежал?
– Ага. Тебе сколько?
– Восемнадцать.
– Иди ты!
– Ну, скоро будет.
Мать Хэрни застыла в дверном проеме, подозрительно оглядывая Адриана. Видимо, волосы у него были длинноваты.
– Я друг Уильяма. По школе.
– Он в Австралии. Отдыхает перед Оксфордом.
– А, да, конечно. Я просто… ну, знаете, подумал… Не беспокойтесь. Просто проходил мимо.
– Я скажу ему, что ты заглядывал, если он позвонит. Ты в Лондоне остановился?
– Да, на Пикадилли.
– На Пикадилли?
– А что с ней не так?
– Да просто не самое лучшее место.
Автоматы для игры в пинбол, обнаруженные им на Пикадилли, оказались снабженными более чувствительными механизмами качания, чем те, к которым Адриан привык в Глостере, так что повторных игр он получил не много. При таких темпах больше часа ему не протянуть.
Мужчина в синем костюме подошел к нему сзади и скормил машине монету в пятьдесят пенсов.
– Играйте, – в отчаянии сказал Адриан, со щелчком отпуская кнопку управления, пока последний его серебристый шарик выкатывался из игры. – Я закончил. Похоже, мне эту чертову штуку не одолеть.
– Нет-нет-нет, – сказал мужчина, – это я за тебя заплатил. Попробуй еще раз.
Адриан удивленно обернулся:
– Что ж, очень мило с вашей стороны… но вы уверены?
– Безусловно.
Скоро подошли к концу и эти пятьдесят пенсов.
– Пойдем выпьем, – предложил мужчина. – Тут за углом есть бар.
Они покинули звякающую, погуживающую, полную напряженной, затравленной сосредоточенности игровую аркаду и, пройдясь по Олд-Комптон-стрит, зашли в маленький паб на боковой улочке. Бармен не стал интересоваться возрастом Адриана, что было для него непривычным облегчением.
Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Стивен Фрай и Хью Лори хороши не только каждый сам по себе, превосходен и их блестящий дуэт. Много лет на английском телевидении шло быстро ставшее популярным «Шоу Фрая и Лори», лучшие скетчи из которого составили серию книг, первую из которых вы и держите в руках. Если ваше чувство смешного не погибло окончательно, задавленное «юмором», что изливают на зрителя каналы российского телевидения, то вам понравится компания Фрая и Лори. Стивен и Хью — не просто асы утонченной шутки и словесной игры, эта парочка — настоящая энциклопедия знаменитого английского юмора.
Биография Стивена Фрая, рассказанная им самим, богата поразительными событиями, неординарными личностями и изощренным юмором. В Англии книга вызвала настоящий ажиотаж и волнения, порой нездоровые, — в прессе, королевской семье, мире шоу-бизнеса и среди читающей публики. А все потому, что, рассказывая о своей жизни, Фрай предельно честен и откровенен, и если кое-где путается в показаниях, то исключительно по забывчивости, а не по злому умыслу. Эта книга охватывает период зрелости — время, когда Фрай стал звездой, но еще не устал от жизни.
Нед Маддстоун — баловень судьбы. Он красив, умен, богат и даже благороден. У него есть любящий отец и любимая девушка. Но у него есть и враги. И однажды злая школярская шутка переворачивает жизнь Неда, лишает его всего: свободы, любви, отца, состояния. Отныне вместо всего этого у него — безумие и яростное желание отомстить.«Теннисные мячики небес» — это изощренная пародия и переложение на современный лад «Графа Монте-Кристо», смешная, энергичная и умная книга, достойная оригинала. Стивен Фрай вовсе не эксплуатирует знаменитый роман Дюма, но наполняет его новыми смыслами и нюансами, умудряясь добавить и увлекательности.
Майкл Янг, аспирант из Кембриджа, уверен, что написал отличную диссертацию, посвященную истокам нацизма, и уже предвкушает блестящую университетскую карьеру. Для историка знание прошлого гораздо важнее фантазий о будущем, но судьба предоставляет Майклу совсем иной шанс: вместо спокойной, но скучной академической карьеры заново сотворить будущее, а заодно историю последних шести десятков лет. А в напарники ему определен престарелый немецкий физик Лео Цуккерман, чью душу изъела мрачная тайна, тянущаяся из самых темных лет XX века.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Выпускник театрального института приезжает в свой первый театр. Мучительный вопрос: где граница между принципиальностью и компромиссом, жизнью и творчеством встает перед ним. Он заморочен женщинами. Друг попадает в психушку, любимая уходит, он близок к преступлению. Быть свободным — привилегия артиста. Живи моментом, упадет занавес, всё кончится, а сцена, глумясь, подмигивает желтым софитом, вдруг вспыхнув в его сознании, объятая пламенем, доставляя немыслимое наслаждение полыхающими кулисами.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.