Лютый беспредел - [65]

Между спортивной братвой и братвой криминальной, именующей себя честными ворами, отношения всегда были натянутыми. Спортсмены считали, что мир принадлежит им, молодым, сильным и здоровым, пришедшим на смену блатным с их прокуренными легкими и гнилыми зубами. Зачастую они одерживали верх и спохватывались лишь тогда, когда, получив свои первые сроки, оказывались в местах лишения свободы, где правила воровская масть. Да и на воле уголовники время от времени «обламывали» выскочек, показывая им, кто на самом деле в доме хозяин. Бандиты новой формации имели больше связей с властью и большим бизнесом, но воры были куда лучше организованы, они отличались отчаянностью, и их невозможно было сломить угрозами близким, поскольку они обходились без семей.

— Кто здесь старший? — громко спросил Сильва. — Кто ответит за беспредел?

Минуты растерянности прошли, и он понял, что нужно что-то предпринимать. Пока ведешь себя как авторитет, с тобой считаются, как с авторитетом. Бандиты уважают силу и бесстрашие. Значит, нужно было как минимум выглядеть сильным и бесстрашным.

— Ты ответа будешь спрашивать, сявка? — презрительно поинтересовался один из нападавших, приближаясь к Сильве и стягивая с головы маску.

Этим он давал понять, что не собирается прятать лицо, и этому могло быть только одно объяснение: бандиты не опасались возмездия. Сильва почувствовал наползающий ужас. Его убьют? Его дни сочтены? Все кончено? Миг торжества на вершине — и бесславный конец?

— Я Сильва, — произнес он надменным тоном, давшимся ему, видит бог, нелегко, очень нелегко. — Кто ты будешь? Назовись.

Говоря, он повернулся боком, чтобы со стороны не было видно, как его рука опустилась в карман за пистолетом. Собирался ли он стрелять? Сильва пока что не знал, но с пальцами на рифленой рукоятке он почувствовал себя увереннее. Насколько это было возможно.

Бандит повернулся к своим и весело спросил:

— Слыхали? Он тут чего-то требует, он тут права качает, баклан вафельный! — Стальные глаза бандита снова уставились на предводителя спортсменов. — Ствол из кармана вынул! Ну? Уши заложило, чухан?

Сильва достал пистолет и застыл, не зная, что делать дальше. Бандит забрал у него оружие и направил ему в живот свой собственный ствол.

— Не стреляй! — быстро произнес Сильва. — Видишь, рядом со мной чувачок стоит? Он мне двести двадцать штук баксов торчит. Я собью с него, клянусь. Тогда и побазарим.

Бандит перевел взгляд на Алика, который до сих пор держался так незаметно, что ухитрялся не привлекать к себе внимания.

— Это правда?

Кишки в животе Алика перекрутились и свились в узлы. Его лоб покрылся испариной.

— Да, — пролепетал он. — Я ему уже двадцать тысяч заплатил. Они у него в кармане.

Вокруг Сильвы стояли уже трое бандитов, все с открытыми лицами. Они забрали у него деньги и спросили спортсменов, хотят ли те поменять масть на черную, воровскую. Один отказался и был убит выстрелом в упор. Потом черед дошел до Сильвы. Его уложили на пол, заставили отжиматься, а потом, насладившись видом поверженного и униженного врага, продырявили пулями.

Таков был бесславный конец организованной преступной группировки, именовавшей себя «Бульдогами».

Глава 18. Горбатый и его команда

Внешне Алик Осипов выглядел как прежний Алик Осипов, хотя и помятый изрядно, посеревший лицом и заметно упавший духом. Внутренне это был совсем другой человек. Он больше не помышлял о совершенстве и прочих отвлеченных понятиях, никак не связанных с сохранением жизни. Больше его в данный момент ничего не интересовало и не волновало. Не до жиру, быть бы живу, как говорится. Какая душа, к чертям собачьим, когда тело сковано смертельным ужасом!

Его не пришлось конвоировать и подталкивать. Он шел сам — не шагал, семенил, всем видом своим выражая готовность выполнить то, что ему скажут. В открытый багажник полез резво, совершенно добровольно, не упираясь и не препираясь. Его предупредили, чтобы не вздумал обмочиться или обгадиться по дороге. Он пообещал, что такого с ним не случится.

Крышка захлопнулась, Алик очутился в полной темноте, будто бы похороненный заживо. Машина тронулась, его затрясло, закачало. В нос били запахи выхлопного газа и бензина. Все силы Алика уходили на то, чтобы цепляться за борта и перебарывать рвотные позывы. Он не думал, хотя подумать было о чем. Например, найти способ вырваться из плена или придумать, как раздобыть недостающие сто пятьдесят тысяч. Пока что у него их не было, потому что он не заполучил в свое распоряжение родительские капиталы. Бандиты забрали его только по той причине, что видели в нем денежный мешок. С другой стороны, если взять и заплатить им, то где гарантии, что они не избавятся от Алика за ненадобностью?

Нет таких гарантий. Так сказал себе Алик Осипов и обнаружил, что к нему вернулась способность мыслить. Это был обнадеживающий фактор. Пока у него имеется голова на плечах, а в голове той — совершенные, отлаженные мозги, нельзя падать духом. Разве Алик не умнее всей этой блатной швали, разве не хитрее? Он справится, он выкрутится, он будет жить и процветать, когда его враги будут гнить в земле.