Лютый беспредел - [44]

Когда он в последний раз ел блины? Люся не очень любила готовить.

— Кушать подано! — прозвучал призыв.

Геннадий Ильич независимой походкой пришел на кухню и сел. Они пили чай с вареньем и ели пустые, сложенные треугольниками блинчики — румяные, поджаристые и нежные. Что называется, пальчики оближешь. В прямом смысле.

— Вкусно, — похвалил он.

— Я знаю, — сказала Ольга.

Следовало проучить ее за излишнюю самоуверенность.

— Готовить у тебя лучше получается, чем взрывать рестораны, — поддел ее Геннадий Ильич.

— А по-моему, мне удалось и то и другое, — заявила она.

— Я, конечно, не специалист. Но, насколько я знаю, если взрывник не смертник, то в момент взрыва ему следует находиться как можно дальше. Ты же чуть не погибла.

— Так получилось, — коротко произнесла она. — Не по моей вине.

Насытившись, он отодвинул от себя тарелку и спросил:

— Взрывчатку где взяла?

— Зачем тебе?

Ольга подложила ему новую стопку блинов и вернула его тарелку на прежнее место. Удержаться было невозможно.

— Раз ты такой специалист по взрывным устройствам, — заговорил Геннадий Ильич, жуя, — то, может, обучишь меня? С пистолетом за бандитами не набегаешься. Гораздо удобнее их скопом убирать.

— Я не специалист, — призналась Ольга.

— Тебе кто-то помогал?

— Зачем тебе знать? — повторила она.

— Мне кажется, что мы со вчерашнего дня союзники, — сказал Геннадий Ильич. — Вместе влипли в одну историю, вместе ее расхлебывать. Я тебе доверился, привез к себе, не опасаясь, что ты меня выдашь. Почему же ты мне не доверяешь?

Ольга слегка нахмурилась, почувствовав справедливость упрека.

— Это не мой секрет, — сказала она.

— Как хочешь!

Сердито отодвинув тарелку, Геннадий Ильич встал. — Спасибо.

И с деревянной спиной покинул кухню. Ольга присоединилась к нему не раньше, чем вымыла посуду и прибрала со стола.

— Не обижайся, — сказала она, опустившись на краешек соседнего кресла. — Если бы это касалось только меня… Я не хочу подводить другого человека.

— Твое дело, — обронил он, обратив к ней каменный профиль со вздутым желваком.

— Гена, — окликнула она.

Он упрямо смотрел на экран, по которому беззвучно бегали фигурки футболистов.

Ольга была женщиной, чувствовала себя обязанной ему и не выдержала.

— Обещаешь никому не говорить? — спросила она.

Геннадий Ильич повернулся к ней:

— Даю слово.

— Хорошо. Но это длинная история.

— Мы куда-то торопимся?

Ольга вздохнула, сдавшись окончательно.

— Я работаю… работала в травматологической клинике, в дежурном отделении. Через три дня после Таниных похорон привезли семью, мужа и жену, обоих мертвых. Он был крупным бизнесменом, ему сеть «Эпицентров» принадлежала. Его расстреляли из автоматов в машине, а заодно и жена под раздачу попала…

— Бандиты? — спросил Геннадий Ильич.

— Да, — подтвердила Ольга.

— Из какой группировки?

— Осетины. Те самые, которых мы убили в «Тереке». Он называл их этносами.

— Кто он?

— Ты будешь слушать или вопросы задавать? — рассердилась Ольга. — Сейчас перестану рассказывать! Ты меня сбиваешь!

— Молчу, — сказал Геннадий Ильич и для наглядности закрыл рот ладонью.

Получилось смешно, но она не улыбнулась. Воспоминания, ожившие в ее памяти, не способствовали веселью.

Фамилия пострадавших была Осиповы. Они оба были живы, несмотря на множественные пулевые ранения и осколки костей, повредивших внутренние органы. Их сын приехал в больницу, когда обоих поместили в реанимационную палату. Ольга предложила сделать ему успокаивающий укол, но он ответил, что не нуждается в этом. Его звали Алик.

— Я в состоянии управлять собой и своими эмоциями, — холодно произнес он. — У них есть шанс выкарабкаться?

— Есть, — сказала она. — Всегда есть надежда, пока человек жив и борется.

— В новостях передавали, что машину изрешетили пулями, — сказал он.

— Да, ранений очень много, — подтвердила Ольга. — Тем не менее твои отец и мать очень сильны физически. Пока что нет оснований для паники.

— Я никогда не паникую, — отрезал Алик и сел в коридоре ожидать результатов двух ведущихся одновременно операций.

Он был красив несколько женственной красотой и носил длинные волосы, закалывая их на макушке. Издали его можно было принять за девушку, потому что он имел хрупкое телосложение и был одет в короткие джинсы, кроссовки и яркую куртку — вещи, которые скорее ожидаешь увидеть на представительнице слабого пола. Когда из операционной вышла медсестра, чтобы сообщить о смерти матери Алика, он кивнул и продолжал сидеть неподвижно, уставившись в стену напротив. Через несколько минут последовало известие о том, что Осипов-старший тоже скончался от потери крови.

Ольга подумала, что непроницаемое выражение лица дается Алику очень непросто. Бедняга осиротел этой ночью, потеряв сразу обоих родителей.

— А я сестру похоронила, — сказала она Алику. — Мы вместе выросли, были неразлучны, а теперь ее нет. Сначала я думала, что не переживу. Но вот… — Она развела руками. — Шок прошел, боль утихла, жизнь продолжается. И вообще, мне нельзя умирать. — Она посмотрела по сторонам и прошептала: — Я им отомщу.

— Кому? — поинтересовался Алик.

До последней фразы он, как казалось Ольге, тяготился ее присутствием и хотел поскорей уйти. Но не ушел. Стоял и ждал ответа, склонив голову к плечу.