Лютый беспредел - [42]

Ольга стала успокаивать сестру, говоря, что все пройдет, и прочие расхожие глупости. Слова падали в никуда. Они совершенно не задевали Таниного сознания. Глаза ее оставались пустыми.

— Не надо, — сказала она наконец. — Не поможет.

— А что поможет? — быстро спросила Ольга. — Я что хочешь сделаю, только скажи.

— Сказать?

— Конечно!

Во взгляде Тани промелькнуло что-то похожее на интерес к жизни.

— Давай убьем их, — сказала она. — Хотя бы главного. Я засыпаю, а он смотрит, смотрит, как тогда… Это невыносимо!

— Не горячись, сестренка, — забормотала Ольга, привлекая ее к себе. — Хочешь, чтобы нас посадили, а эти твари на свободе бегали? Мы им не предоставим такого удовольствия. Мы подождем приговора, а потом посмотрим, как их возьмут под стражу прямо в зале суда.

Разговор состоялся накануне первого заседания. Потом было еще два. Никого под стражу не взяли. Зато Таню снимали все, кому не лень, и ее история широко освещалась в Интернете. Каких только гадостей там ни писали! Когда она повесилась и была увезена на экспертизу, Ольга просмотрела послания, приходившие на ее страничку в «Фейсбуке». Ей ничего не нужно было объяснять. Если бы она прочитала о себе такое, неизвестно, как бы она сама отреагировала.

На следующий день после похорон Ольга отправилась в «Терек» и устроилась там официанткой с испытательным сроком. Служба безопасности у Рахмана, если такая существовала, никуда не годилась. Никто не обратил внимания на совпадение фамилий сестер. Наверное, бандиты уже и забыли, как звали девушку, над которой они надругались. Такое в ресторане происходило довольно часто. Ольгу и саму поимели два раза. Пришлось стерпеть. Она не собиралась терять место работы. Она не знала еще, как именно расправится с Рахманом, она присматривалась и размышляла.

А потом судьба подбросила ей подсказку в лице Алика Осипова.

Дверь машины отворилась, Геннадий Ильич сунул Ольге одежду:

— Одевайся и пошли. Замерзла?

— Есть немного…

Она пристукнула зубами.

— Сейчас согреемся.

Ольга, застегивавшая сапог, подняла голову и посмотрела на Геннадия Ильича сквозь каштановые пряди волос:

— Я пить с тобой не буду.

— Я с тобой тоже, — заверил ее он. — Неизвестно еще, что ты за птица. Сначала присмотреться надо. Не обижайся, но спать тебе придется на полу. И никакого флирта, обещаешь?

Его грубоватый простецкий юмор Ольге понравился. Она не улыбнулась, но закончила обуваться и пошла за Геннадием Ильичем.

— Насчет флирта можешь быть спокоен, — сказала она. — Мужчины для меня существуют постольку поскольку.

— Ты из розовых? — осведомился он. — Или как вы еще называетесь?

— Я из тех, кому мужчины причиняли в жизни только зло, — пояснила Ольга. — Моя сестра погибла из-за них. Ее изнасиловали, и она повесилась. Так что не строй иллюзий.

— Это были джигиты из «Терека»? — догадался Геннадий Ильич.

Ольге расхотелось врать и юлить.

— Да, — произнесла она без пафоса.

— Умница, — сказал он, отворяя перед ней дверь в подъезд. — Хотя я по-прежнему на тебя сердит. Рахман был мой.

— Тане было тридцать, — сказала Ольга, когда они поднимались на третий этаж. — Я не помню, как она выглядела при жизни. Перед глазами стоит только это ужасное синее лицо… Тебе приходилось видеть повешенных?

Геннадий Ильич помедлил с ответом. Он вздохнул и сказал:

— Мне много чего приходилось. Я ведь участковым работал. Опыт богатый, смею тебя заверить. Прошу…

Простая деревянная дверь открылась перед Ольгой. Она переступила порог, прислушиваясь к своим ощущениям. В чужих квартирах всегда чем-нибудь пахнет, и эта не являлась исключением. Ничего особо неприятного или раздражающего. Ольга наклонилась, чтобы поскорее избавиться от чужих сапог. Их прикосновение к ногам заставляло чувствовать себя напряженно.

Геннадий Ильич предложил ей тапки. Она поспешно мотнула головой:

— Нет, спасибо.

— Новые, — сказал он. — Ни разу не надеванные. Люся для будущей невесты берегла. Все ждала, что Сергей девушку домой приведет.

— И где сейчас Люся? — насторожилась Ольга.

Геннадий Ильич принял у нее пальто, спрятал в шкаф и ответил:

— В могиле. Сердечный приступ. Я ей про смерть сына сообщил, у нее сердце и не выдержало.

— Ужас.

Он нахмурился и оборвал разговор на эту тему:

— Проходи. Вот комната, в которой ты будешь спать. Как я предупреждал, на полу. Диван Сережин. Не хочу на него никого пускать.

Ольга осмотрела себя и только теперь осознала, как ужасно выглядит в порванной и местами обгоревшей одежде. Она осторожно потянула носом. От нее пахло преимущественно гарью, но искупаться бы все равно не мешало.

— Я не сказала, что останусь ночевать, — произнесла она.

— Вздор, — сказал на это Геннадий Ильич. — Возле твоего дома уже засада. Все близкие под наблюдением, все телефоны на прослушке. С терроризмом не шутят.

— Это был не терроризм!

— В чистом виде, — отрезал он. — Пожизненный срок тебе обеспечен, Оля. Я бывший мент и знаю, о чем говорю. Даже не надейся вернуться в прошлую жизнь. От мобильника, кстати, придется избавиться. И к банкоматам не суйся. Моментально вычислят и повяжут.

Она прошлась по комнате и чуть было не опустилась на диван, но вовремя спохватилась.