Лютый беспредел - [30]

— И чем ты в банде занимался, Саша?

Александр насупился:

— Дело прошлое. Ты не следователь, я не подозреваемый. Что было, то было. Давай вперед смотреть.

— Давай, — согласился Геннадий Ильич. — Кто бандитами заправляет?

— Горбатый, — ответил брат.

Это показалось Геннадию Ильичу настолько забавным, что он рассмеялся и воскликнул:

— Теперь Горбатый! Я сказал: Горбатый!

Это была цитата из фильма, который отлично помнил и Александр. В доказательство того он процитировал дальше:

— С тобой, свинья, не гавкает, а разговаривает капитан Жеглов!

— Помнишь! — одобрительно кивнул Геннадий Ильич.

— Кто же не помнит. Только этот Горбатый не киношный, а самый настоящий. Погоняло получил за то, что повредил спину, когда от легавых удирал. С моста на поезд спрыгнул, да не удержался. До сих пор в корсете ходит.

— Так это, наверное, не горб, — сказал Геннадий Ильич, подумав.

— Какая, хрен, разница. Прозвали и прозвали.

— И то верно.

— Гена, — окликнул потрясенный какой-то мыслью Александр.

— Что? — насторожился Геннадий Ильич.

— Ты, когда мы пили, про дракона трехголового заговорил.

— Не помню.

— Не удивительно. Ты уже был пьяный вусмерть. Ушел, вернулся в кухню и ни с того ни с сего давай про дракона заливать. А ведь мы его теперь имеем. Трехголового. — Александр показал три пальца. — И, пока все головы не срубить, дракон не сдохнет.

— Сдохнет, — произнес Геннадий Ильич уверенно. — Братья Карачаи слов на ветер не бросают.

Возможно, в этот момент они по-настоящему ощутили свое родство.

Глава 9. Воровская доля

Вечер прошел в почти полном молчании. Ни Геннадию Ильичу, ни Александру не хотелось ни о чем разговаривать. Один сидел в кресле с книгой. Второй, отыскав старую игральную колоду, упражнялся с нею, то вытаскивая загаданные карты, то перетасовывая их по своему усмотрению. Его взгляд был пуст, а плечи опущены. Геннадий Ильич временами поглядывал на брата из круга света, образованного настенным бра. Тот видел это, но притворялся, что всецело поглощен своим занятием. Ему не хотелось объяснять, что его гнетет.

Боли в животе участились. Александр был вынужден принимать теперь морфин чуть ли не каждые два часа, на большее обезболивающего эффекта не хватало. Таблетки стремительно иссякали. Если не пополнить запас, то воин из Александра будет никакой. И что тогда? Брат один не справится. Тем более без оружия.

Александр нарушил тишину, спросив:

— У тебя табельный пистолет сохранился, Гена?

— Ты что! — ответил брат. — Сдал. У нас в отставку без оружия уходят.

— Значит, пора обзаводиться собственным, — рассудил Александр. — Давай подбивать бабки.

Геннадий Ильич уставился на него с недоверием:

— Думаешь, у нас можно вот так просто пойти в магазин и приобрести огнестрельное оружие?

— Нет, я так не думаю. Но я не думаю также, что мы справимся с бандитами голыми руками. Поэтому завтра я отправлюсь к своим старым корешам и куплю у них все, что нам может пригодиться. Для начала будет достаточно двух надежных стволов и маслят… то есть патронов побольше. Пистолеты нужно будет пристрелять, да и потренироваться хорошенько обоим не помешает.

— В какую сумму это нам обойдется? — поинтересовался Геннадий Ильич.

— Считай сам, — предложил Александр. — Хороший ствол, не китайский и не ржавый, стоит от пятисот до семисот баксов. Цинк с патронами — сотня. Гранаты не помешают, это еще тридцатка за штуку.

— В две штуки уложимся?

— Лучше бы две с половиной.

— Нам еще заправляться нужно будет, — стал перечислять Геннадий Ильич. — И жрать. Плюс всякие непредвиденные расходы.

— Например? — спросил Александр.

— Например, перевязочные материалы. И смазка для стволов. И отмазка от постовых, если остановят за превышение скорости. Много чего может понадобиться. Ключ по слепку изготовить, простреленную резину заменить. Да мало ли что!

— А ты предусмотрительный, Гена.

— На войне иначе нельзя, — сказал Геннадий Ильич. — Тылы должны быть обеспечены. Нам хотя бы штуки четыре наскрести для начала. Давай скидываться.

По карманам и на картах отыскалась лишь половина требуемой суммы. Почти все было отдано Александру.

— Я завтра полный бак залью и продуктов наберу долгоиграющих, — пообещал Геннадий Ильич. Консервы, макароны, картошка. Будем экономить. Не до супчиков горяченьких, да с потрошками!

— Это недолго продлится, — пообещал брат. — Когда пальба начнется, дело сразу веселее пойдет.

— Я тоже так думаю. Бандиты с пустыми карманами не ходят. Разживемся.

Посидев еще немного, братья улеглись спать. Геннадий Ильич, чтобы не думать ни о чем, представлял себе беспросветный мрак, в котором оказываешься после смерти. Перед тем как провалиться в сон, он подумал, что уснуть — это все равно что умереть, только не навсегда, а на время. Почему же люди тогда спать не боятся, а мысль о смерти повергает их в ужас?

Утром они позавтракали хлопьями с молоком, и Геннадий Ильич отправился в супермаркет, а Александр затеял уборку. Ему было стыдно жить у брата и отлынивать от домашних дел. Однако с уборкой не сложилось. Когда Александр вытащил из кладовки допотопный пылесос и перенес его в гостиную, у него начались такие рези в желудке, что, скрючившись, он побрел за таблетками и пришел в себя не раньше, чем проглотил три. Нельзя сказать, что боль совсем прекратилась, но она как бы отступила на задний план, поскольку нервная система и мозг перешли в полусонный режим работы.