Лютый беспредел - [12]

Уход матери был болезненным ударом, но Сергей не подавал виду. Если другой мужик ей дороже мужа и родного сына, то так тому и быть. Насильно мил не будешь.

В первое утро зимы мать появилась дома под предлогом, что ей нужно забрать вещи. Отец и Сергей были дома, не успели разойтись. Понятно, что она специально подгадала время прихода. Выражение ее лица постоянно менялось, делаясь то виноватым, то надменно-непроницаемым, то преувеличенно-веселым.

— Поможешь мне, Сережа? — спросила она, кивнув на два чемодана и сумку. — Сама не справлюсь.

— Па! — крикнул он в кухню. — Не хочешь помочь бывшей жене?

— Нет, — прозвучало в ответ.

— Придется мне, — вздохнул Сергей.

Он догадывался, что она хочет поговорить с ним наедине, и не ошибся.

— Сынок, — начала она, когда они оказались на улице.

Более нелепое и фальшивое начало было трудно придумать. Очень давно, а может, и никогда мать не называла Сергея сынком.

— Что, маманя? — спросил он.

И с этого момента можно было дальше не продолжать, потому что обоим стало ясно, что разговора не получится. Тем не менее мать не посчитала нужным или не смогла остановиться.

— Почему ты злишься на меня? Это отец тебя настроил? — спросила она.

— Никто меня не настраивал, — сердито ответил Сергей. — Я не радио и не кондиционер.

Они оба катили за собой по чемодану на длинной ручке, а он вдобавок еще нес сумку на плече. Чемоданные колесики тарахтели и прыгали по трещинам в асфальте. Это раздражало. Двор был замкнутый, усиливал эхом каждый звук. Среди чахлых кустиков и детских песочниц шастали заспанные люди с собаками. Все было заставлено машинами с заснеженными крышами. Вороны хрипло каркали на черно-белых ветках.

— Сережа, — сказала мать. — Не надо так. Я не от тебя ушла. От отца.

— Ваши дела, — буркнул он. — Где такси?

— Я не на такси приехала.

— Собираешься все это барахло на автобусе везти? У тебя что, денег нет?

— Меня Валентин привез, — пояснила мать тихо. — Вон его машина стоит.

Она показала. Сергей посмотрел. Он увидел капот какого-то дорогого черного автомобиля с красными огнями. Из выхлопной трубы струился дымок. Это означало, что двигатель работал. Водитель сидел со включенным обогревателем, дожидаясь той минуты, когда можно будет увезти Сережину мать.

— Я не пойду, — сказал он. — Пусть Валентин дальше несет.

— Что ты как маленький? — поморщилась мать. — Боишься?

Не следовало ей так говорить. После драки с солдатами Сергей никого не боялся. Он знал, на что способен. Он научился не только наносить удары, но и принимать их, не зажмуривая глаза. Боль его не страшила. Потому что боль проходит, а гордость победителя остается.

— Твой Валентин боится, — сказал Сергей. — Из машины даже не вышел. Украл мамашу — и в кусты.

— Он деликатный, — заступилась за избранника мать. — Не хочет мешать нашему разговору.

— Не будет у нас разговора. Не о чем говорить!

— Сережа! Сынок!..

Опять этот неизвестно откуда взявшийся «сынок»! Сергей оттолкнул материнскую руку, потянувшуюся к нему. Тотчас из машины, как чертик из табакерки, выскочил тот самый Валентин. На нем было дорогое короткое пальто и белый шарф, свисающий чуть ли не до колен. Он оделся так, словно хотел позлить и без того заведенного Сергея. Еще и бородку отпустил. В «Бульдоге» подобные бородки высмеивали, утверждая, что с ними рты мужчин напоминают большие половые губы. Так оно и было.

— Забирай своего губастого и поезжай, — сказал Сергей, ставя сумку на чемодан. — Сам донесет. Тут ему лакеев нет.

Присказка про лакеев была позаимствована из отцовского репертуара. Сейчас Сергей был целиком и полностью на его стороне.

— Валентин! — позвала мать. — Подойди, познакомься.

— А это не тот, с которым я тебя застал, — определил Сергей, щурясь. — Шустрая у меня мамочка. Как белка, скачет с сука на сук.

— Прекрати!

Сергей повернулся, чтобы уйти. Он чувствовал, что сейчас упадет планка, и тогда он наговорит и натворит лишнего.

Ему не дали удалиться с миром.

— Сережа! — раздалось за спиной.

Лучше бы Валентину не разевать свой поганый рот, обрамленный аккуратно постриженной бородкой!

Сергей обернулся.

— Кто тут тебе Сережа? Ты кто такой? Ты кем себя воображаешь?

Он говорил, а сам уже двигался к Валентину и понимал, что этого лучше не делать, но остановиться не мог. Непреодолимая сила толкала его. Он не мог и не хотел ей противиться.

Ненавистное лицо приближалось. Обладатель этого лица не имел никакого права забирать у Сергея мать. Как посмел он касаться ее? Трогать лоно, родившее Сергея, тискать вскормившую его грудь! Это было невыносимо. Как если бы у вас вычеркнули детство. Нет, не вычеркнули. Вымарали. Вымарали и сказали, что так и было.

Мать схватила Сергея за рукав. Он вырвал руку с такой легкостью, словно его пытался удержать ребенок. Лицо Валентина заполнило собой все видимое пространство. Потом перед этим лицом появились две растопыренные пятерни. Этот гад выставил перед собой ладони, как на тренировке по отработке удара. К тому же он был на голову, а то и на полторы выше Сергея.

— Успокойся, — сказал он. — Давай поговорим.

— Сейчас, — сказал Сергей.

Он резко ударил Валентина ботинком по голени и добавил другим под коленную чашечку. Выставленные руки опустились, бородатое лицо тоже. Это был самый подходящий момент, чтобы свернуть Валентину нос или выбить передние зубы. Сейчас он был совершенно беззащитен.