Люся с проспекта Просвещения или История одного побега - [38]

В коридоре кроме хозяйки я увидела взъерошенного, как мокрый воробей, мужчину в драных джинсах. Подперев подбородок книжкой, он озадаченно глядел на шапку, которая в это время круглыми от ужаса глазами ошалело пялилась на меня. Я приветливо повиляла ожившей «шапке» хвостом. «Шапка» в ответ рассерженно мотанула своим. «Э нет, — подумала я, — это мы уже проходили! После такого приветствия от их брата недолго и по носу схлопотать». Благоразумно оставив рыжего остывать и приходить в себя, я решила пока познакомиться с «воробьем», который выглядел куда как приветливее.

— Ну, и как, позвольте узнать, нас зовут? — потрепав меня по макушке, спросил «воробей» и вопросительно посмотрел на хозяйку. «Почему бы не спросить прямо у меня?» — удивилась я и тоже обернулась к хозяйке. Выражение ее лица меня обеспокоило. Каким-то оно стало уж больно мечтательным. Нет, перспектива бегать по двору Дульсинеей или, скажем, Джульеттой мне совсем не улыбалась. Нужно было срочно что-то делать.

Собрав всю свою волю, я принялась мысленно внушать: «Люся. Меня зовут Люся… Люся меня зовут…». Женщина тупо молчала. «Люся! Люся!! Люся!!!» — надрывалась я, от усердия чуть не выпрыгивая из собственной шкуры. И все напрасно. Лицо хозяйки сохраняло все то же бессмысленное выражение. «Видимо, не из самых сообразительных», — догадалась я и удвоила свои старания. Что ж поделаешь, способности к иностранным языкам встречаются не у всех.

— Нас зовут… Люся, — наконец неуверенно выдавила она.

Я с облегчением вздохнула.

— А я вот Гарик, муж, — в ответ вежливо представился мне хозяин. — А это, — он подошел к вешалке и подергал «шапку» за свесившийся рыжий хвост, — это Маркиз, кот.

Теперь, когда все встало на свои места, можно было подумать и об ужине. Я многозначительно посмотрела на хозяина, который выглядел явно потолковее хозяйки.

— Кстати, а что у нас с ужином? — мгновенно отреагировал Гарик и сразу понравился мне еще больше.

Вопрос ужина это вопрос серьезный, пускать дело на самотек было опасно, и я вслед за людьми побежала на кухню. Там сразу же выяснилось, что опасения мои оказались ненапрасными. Для четверых печенки было мало, и хозяйка, сама в этом виноватая, не придумала ничего лучшего, чем обделить ею именно меня. Такой поворот в мои планы никак не входил. Возмущенная несправедливостью, я переводила взгляд с хозяина на хозяйку, взывая к их совести. На Гарика я смотрела особенно проникновенно, поскольку именно на него возлагала свои главные надежды. И он меня не подвел.

— Нет, Люся одну кашу есть не будет, — веско сказал Гарик, и я в очередной раз убедилась, что мы с ним подружимся.

Хозяйка с удивлением глянула на меня, а я, подтвердив слова Гарика радостным лаем, постаралась мысленно внушить ей, что каши я не ем в принципе. Даже не знаю, что это такое.

— Ясно, — не стала спорить хозяйка, и я поняла, что с ней тоже вполне можно иметь дело.

Уладив вопрос с ужином, я продолжила осмотр квартиры.

Вообще-то это был довольно странный дом. Он весь был завален книгами. Книги лежали и на столе, и на полу, и на полках, и на кровати. И даже на холодильнике. Зачем им столько книг? Ведь сразу видно, что здешние хозяева в них совершенно не разбираются. У нас дома книжки гораздо интереснее. Мамины пахнут печеньем, орешками и семечками. Папины газеты — обедом, а учебники Челочки яблоками и бутербродами с сыром и колбасой. Здесь же книги пахнут табачным дымом и пылью, а порванная на клочки газета, лежащая в прямоугольном красном лотке в туалете, — и того хуже. Она пахнет так, как подъезды, где живут коты. Я попятилась от лотка и тут же натолкнулась на Маркиза, ревниво следившего за тем, что я делаю возле его туалета.

— Интервентов не потерплю! — зашипел он мне прямо в морду.

— Интер-кого? — не поняла я.

— Господи! Я так и знал! Они подобрали полную невежду.

— Почему невежду? — обиделась я. — Я чистокровный эрдель. У меня мама и папа золотые медалисты. А Челочка — почти отличница.

— О, бедный Йорик!

— Меня вообще-то Люсей зовут, — скромно потупившись, заметила я.

— Оно и видно, — рыжий презрительно скривился. — Ты что, русского языка не понимаешь? Йорик — это ругательство такое. Самое крепкое. Мой хозяин всегда так говорит, когда я делаю лужу на паркете. Ну или просто хватается за голову…

Я повела носом в сторону красного лотка и подумала, что хозяин, похоже, человек очень интеллигентный. Наша бабушка за такие дела в два счета отшлепала бы Маркиза мокрой тряпкой. Но о мокрой тряпке я решила тактично умолчать. Зачем портить отношения, еще не успев их толком завязать? Я подумала, что лучше сказать коту что-то приятное. Огляделась вокруг и с удовольствием выпалила, что у них уютная квартира и мне очень здесь нравится.

— Не сомневаюсь! — фыркнул кот, чуть не задохнувшись от возмущения.

Похоже, я ляпнула что-то не то.

— Вот что я тебе скажу, — отдышавшись, заявил Маркиз, не сводя с меня взгляда своих суровых желтых глаз. — Если позволить каждой бессовестной морде безнаказанно вваливаться с улицы в приличный дом, то очень скоро приличных домов не останется вовсе.

Кот сделал трагическую мину и выжидательно посмотрел на меня. Пожалуй, нужно было как-то его успокоить. А то чего доброго он и правда решит, что я всерьез посягаю на его ароматный лоток и вешалку в коридоре.