Люси Краун - [8]

Шрифт
Интервал

— Устал, — сказал он и снова опустился в свое кресло.

— Я уже отказал трем молодым людям, если хочешь знать, — сказал Оливер.

— Я слышал, — сказал Баннер.

— Сегодняшние юноши кажутся либо вульгарными, либо циничными, или что еще хуже и тем и другим одновременно, — сказал Оливер.

— Вам нужно было раньше встретиться с кем-то из Дармута, — пошутил Баннер.

— Думаю, что один из тех и был из Дармута, — ответил Оливер.

Наверное с отделениями физкультуры.

— Полагаю, что мой долг предупредить вас об одной особенности… Характера Тони, — сказал Оливер. — Ведь, наверное, уже можно говорить о характере тринадцатилетнего мальчика, не правда ли? Когда он болел и ему пришлось провести так много времени в постели, у него появилась привычка ну — мечтать. Всякие истории, измышления, вранье, выдумки. Ничего серьезного. — Оливер говорил и Петтерсон заметил, с какой болью его друг произносил это признание относительно собственного сына. — И мы с женой не уделяли этому много внимания. Я поговорил с ним один раз об этом, и он пообещал обуздать свое — воображение. В любом случае, если это как-то проявится, я хочу, чтобы вы не удивлялись — и в то же время, я бы хотел, чтобы вы осуждали это, прежде чем это перерастет в привычку.

Слушая Оливера, Петтерсон почувствовал, как холодок пробежал по его спине от внезапного открытия. Он наверняка разочарован, подумал Петтерсон, должно быть чувствует, что его жизнь пуста, если так много требует от своего сына. Но тут же отбросил в сторону эту мысль. Нет, возразил он сам себе, просто Оливер привык всем руководить. Ему легче управлять, чем позволять людям делать что-то самим. Его сын — просто очередной предмет, которым можно автоматически управлять.

— О… — сказал Оливер. — И еще одна вещь… Секс.

Петтерсон протестующе замахал руками.

— Оливер, здесь ты действительно далеко зашел.

— У Тони нет ни братьев, ни сестер, — объяснил Оливер, — и я уже сказал, что в силу очень естественных обстоятельств он находился под избыточной опекой. И боюсь, что мы с его матерью запустили этот вопрос. Если все будет в порядке, он этой осенью пойдет в школу, и я бы предпочел, чтобы он был просвещен в вопросах секса умным молодым человеком, который собирается стать дипломатом, чем тринадцатилетним молокососом из модной частной школы.

Баннер деловито подергал себя за кончик носа.

— С чего вы хотите, чтобы я начал?

— С чего начинали вы? — спросил Оливер.

— Боюсь, что мне придется в данном случае начинать с более позднего этапа, — сказал Баннер. — Помните, я говорил вам, что у меня четыре сестры.

— Положитесь на свое собственное чувство меры, — посоветовал Оливер. — Недель через шесть я бы хотел, чтобы он получил… Хм… Представления о теории без желания броситься… Ну… Незамедлительно применить ее на практике.

— Я постараюсь быть как можно более доступным избегая пошлости, сказал юноша, — все в строго научном стиле. Как минимум трехсложные слова. И затушевывать самые… Ну… Приятные аспекты?

— Именно, — подтвердил Оливер. Он снова посмотрел в сторону озера. Теперь лодка была уже почти на самом берегу, Тони стоял на корме, маша рукой отцу через плечо матери, солнце кидало блики на его темные очки. Оливер помахал в ответ. Не отрывая глаз от сына и жены, он обратился к Баннеру: — Полагаю, что я рискую показаться немного старомодным по отношению к своему сыну, но мне совершенно не нравится, как сегодня воспитывают большинство детей. Им либо дают слишком много свободы и они превращаются в неуправляемых животных, либо во всем притесняют, тем самым делая их злыми и мстительными существами, которые отворачиваются от своих родителей, как только находят какой-то другой источник существования. Но главное — я не хочу, чтобы он вырос запуганным…

— А ты сам, Оливер? — полюбопытствовал Петтерсон. — Разве ты не запуган?

— Безумно, — ответил Оливер. — Привет, Тони, — обратился он к сыну, направляясь к кромке воды, чтобы помочь вытащить лодку на берег. Петтерсон встал и вместе с Баннером наблюдал, как Люси двумя последними мощными гребками вытолкнула лодку на каменистый берег. Тони покачнулся, чтобы сохранить равновесие, затем спрыгнул, явно игнорируя помощь со стороны на мелководье.

— Святое семейство, — пробормотал Петтерсон.

— Что вы сказали? — переспросил Баннер удивленно, не совсем уверенный, что расслышал слова доктора.

— Ничего, — ответил Петтерсон. — Он точно знает, чего хочет, не правда ли?

Баннер усмехнулся:

— Наверняка.

— Вы думаете, что какой-либо отец может получить от своего сына то, чего хочет? — спросил Петтерсон.

Баннер перевел взгляд на Петтерсона в ожидании ловушки.

— Никогда не задумывался над этим, — осторожно ответил он.

— А ваш отец получил от вас то, что хотел?

Баннер почти улыбнулся:

— Нет.

Петтерсон кивнул.

Они оба переключили внимание на Оливера, который приближался к ним в сопровождении Люси по одну сторону, и Тони, шагавшего по другую сторону отца с удочкой на плече. Люси на ходу натягивала свободный белый свитер поверх купальника. На ее верхней губе и на лбу поблескивали капельки пота от долгой гребли, деревянные колотушки на ее босых ногах бесшумно опускались на невысокую траву. Семейство миновало полосу солнечного света между деревьями, и стройные обнаженные ноги Люси коротко блеснули золотом загара, когда женщина выходила из тени деревьев. Она шла выпрямившись, стараясь не покачивать бедрами, как будто скрывала собственную женственность. На момент она приостановилась и оперлась на плечо мужа, чтобы вытряхнуть камешек из обуви, и вся группа застыла на мгновение неподвижно в приглушенном листвой летнем солнечном свете.


Еще от автора Ирвин Шоу
Богач, бедняк

Ирвин Шоу — писатель с богатым жизненным опытом, тонкой наблюдательностью, умением распознать в человеке малозаметные психологические жесты и нюансы поведения, включить их в сюжетные коллизии. Его произведения на долгие годы заняли прочную позицию в списках мировых бестселлеров. Роман «Богач, бедняк» и его экранизация в свое время снискали огромную популярность в СССР. Даже по значительно сокращенным публикациям и «обедненной» телевизионной версии «Богача, бедняка» советские люди в пору «холодной войны» выпрямляли свое представление об Америке и американцах… В этом издании представлен полный перевод — без пуританских сокращений и идеологических купюр — увлекательной саги о членах семьи Джордахов, которые ведут свою «битву жизни» в Америке.


Ночной портье

…Он был ночным портье. Маленьким человеком, не надеявшимся на перемены к лучшему. Но таинственная гибель одного из постояльцев отеля открыла для него дверь в другую жизнь — яркую, шикарную, порой — авантюрную и опасную, но всегда — стремительную и увлекательную…


Вечер в Византии

Ирвин Шоу (1913–1984) — знаменитый американский писатель и драматург. Приобрел мировую известность благодаря лучшему своему роману «Вечер в Византии», действие которого происходит во время Каннского фестиваля, в атмосфере фешенебельного курорта, веселья, роскоши, вседозволенности в погоне за удовольствиями…Он — «человек кино». Человек, настолько привыкший к своему таланту и успеху, что не замечает, как в череде мимолетных интриг и интрижек, мелких уступок и компромиссов, случайных сделок с совестью талант и успех покидают его.


Нищий, вор

«Нищий, вор» — это продолжение нашумевшего романа американского писателя Ирвина Шоу «Богач, бедняк».


Молодые львы

...Армия. Просто – АРМИЯ.Армия интеллектуалов-офицеров и бесстрашных солдат – или армия издерганных мальчишек, умирающих неизвестно за что, и пожилых циников, которым давно уже все равно, за что умирать.Армия неудачников – или армия героев?А, строго говоря, есть ли разница?


Вершина холма

…Он рисковал. Рисковал снова и снова.Он играл со смертью. Играл, чтобы ощутить вкус к жизни.Он не мог существовать по-другому. Не знал иного способа убежать от себя. Если убежать от себя вообще возможно.А если нет – что тогда?


Рекомендуем почитать
Чёрный аист

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.