Толстушка промолчала — значит, Зульфия была на верном пути.
— А этому мерзавцу — тем более? — продолжала мудрая бабкина внучка. — И он на цветущую женщину даже смотреть не хочет — да?
— Будь они неладны! — воскликнула толстушка. — И до этого добрались! В суд я на них один раз подам, вот что!
Люс и Зульфия мгновенно переглянулись. Только судебного процесса им сейчас и недоставало.
— Да не вы… — скучным голосом протянула толстушка. — А они!
И мотнула головой по направлению к Северному полюсу.
— Дурак он, и мизинца твоего не стоит, — кое-как подсев к толстушке, подхватила нотацию Зульфии Люс. — Ведь в хороших руках тебе цены не будет!
— Мне и так цены нет… — совсем тоскливо произнесла толстушка.
Но и вторая загадочная реплика не заставила призадуматься вцепившихся в добычу обеих А-Гард.
— Настоящие мужчины ищут только таких женщин, чтобы в теле. А если кому нужны кожа да кости — тот не очень-то настоящий, солнышко, — продолжала Зульфия. — Ну вот скажи, кем он, твой Богом обиженный…
Толстушка попыталась испепелить ее взглядом.
— Кем он, твой ненаглядный, трудится? — исправила ошибку Люс.
— Концертмейстером! Он замечательный пианист! — с гордостью ответила толстушка. — Такие раз в столетие рождаются! Если он едет на конкурс, другим там уже делать нечего! Он лауреат…
— Тем хуже, — перебила Люс, — значит, окончательно нос задрал. Вот такие-то деятели в постели ломаного гроша не стоят.
— Откуда ты знаешь? — вскинулась толстушка. — Как ты можешь?… Ты знаешь, как за ним все гоняются?…
И обеим А-Гард все стало ясно.
Они имели дело с совершенно односторонним чувством.
— Во-первых, все мужчины, которые задирают нос, мало что могут, — весомо сказала Зульфия. — Именно поэтому они и задирают нос…
Тут толстушка посмотрела на нее с недоверием.
— Все очень просто, — объяснила Зульфия. — Если мужчина — мастер своего мужского дела, то первая женщина, которая это поймет, вцепится в него мертвой хваткой. Ему это сперва не понравится, но ничего, привыкнет. А если он — пустое место, то женщина за него особо держаться не станет, а ему только того и нужно! Поменяет он таким манером первый десяток женщин и придет к выводу, что неотразим. И задерет нос! Разве не так?
— Так! — подтвердила Люс. Ее второй муж был как раз из этой породы, и она выбрала его именно потому, что за ним волокся шлейф самых неожиданных побед.
— И зачем тебе такое сокровище? — ласково спросила Зульфия.
Толстушка вздохнула — очевидно, имелось в виду, что сердцу не прикажешь.
— Неужели тебе действительно было с ним хорошо? — задавая этот вопрос, Зульфия прекрасно видела, что о близости с этим самым концертмейстером толстушка только мечтала, но следовало сказать бедняжке хоть какой-то комплимент.
— Да нет… То есть, у нас ничего такого не было…
— И не надо! — обрадовалась Люс.
Но тут в душу Зульфии вкралось подозрение.
— А вообще с кем-нибудь?… Было?…
Толстушка покраснела, замотала головой и еле выдавила стыдливое «Не-е…».
Люс и Зульфия переглянулись. Зареванная толстушка не имела точки отсчета.
— Ладно, — сказала Люс. — Давай в открытую. Мы — хронодесантницы. И мы зовем тебя в хронодесант.
— Куда???
— В хронодесант! — и тут Люс понесло. — Мы странствуем по столетиям! Мы ищем настоящих мужчин — самых сильных, самых смелых! И даже красивые попадаются! Представляешь? Бойцы! Гвардейцы! Орлы! Королевские мушкетеры! Корсары! Гусары!! Флибустьеры!!!
Зульфия тем временем вытаскивала из недр кармана сложенную в несколько раз распечатку того самого доклада, который обсуждали тринадцать заговорщиц.
— Будешь читать, голубка, или поверишь на слово? — спросила она толстушку, пока яростная Люс переводила дух.
Та молча взяла распечатку и углубилась в чтение. Зульфия прижала палец к губам, что означало — Люс, остановись, началась серьезная обработка…
Вдруг толстушка подняла красивую голову.
— Тридцать восемь процентов? — изумленно спросила она.
Зульфия сразу же сообразила, о чем речь.
— Да, по предварительным итогам этого года будет тридцать восемь процентов мальчиков, остальные родятся девчонки. А теперь пропусти три страницы и читай про патологии. Из этих тридцати восьми процентов до совершеннолетия доживут хорошо если тридцать, а дееспособными окажутся хорошо если двадцать, да и те будут держаться на медикаментах. Представь, какое они дадут убогое потомство! Я уж молчу о несчастных неудовлетворенных женах и любовницах…
— А почему я ничего этого не знала? — капризно вопросила толстушка, и ее интонация очень не понравилась Люс. Примерно с такой же степенью сварливости она только что собиралась на кого-то подавать в суд…
— Секретные сведения, — объяснила Зульфия. — И вот мы ищем женщин для хронодесанта. Чтобы они имели возможность встретиться с настоящими мужчинами, а при желании — родить от них настоящих сыновей. Ты нам подходишь.
— Я? — толстушка посмотрела на Зульфию, потом — на Люс, потом — опять на Зульфию, потом — опять на Люс. — Я — в десант?! Я???
И она сделала жест рыболова, описывающего пойманную десять лет назад щуку.
Толстушка имела в виду — как, с ее габаритами, да вдруг в десант? И, очевидно, сразу же вообразила, как эффектно будут сидеть на ней узкие и блестящие кожаные штаны, в которых щеголяли Люс и Зульфия.
