Люксембургский сад - [10]

— Муса, перестань, — устало огрызнулся Мишель. — Расслабься. Поглядим через недельку, как обстоят дела. — Он сделал внушительный глоток виски из своего стакана и замолчал.

— Какой я тебе Муса? — Круглолицый недовольно скривился. — Пока я ещё Жан. Дожить бы до Мусы.

Посмотрев друг на друга, они рассмеялись. Глубоко внутри подлый червячок сомнения подтачивал Мишеля: «Неужели я в ней ошибся?»

* * *

Целую неделю Серафима Михайловна не ходила на работу. Врач констатировал нервное истощение и прописал постельный режим. Серафима часами слонялась по пустой двухкомнатной квартире, вспоминая… проклятого Мишеля.

Размышляя, зачем кому-то понадобилось, чтобы она, Сима, поцеловала крокодила, она постепенно сходила с ума.

Чем больше она думала над этим, тем больше запутывалась в собственных догадках. Поскольку никаких догадок, кроме той, что некие сумасшедшие заключили идиотское пари, у нее не имелось.

Через три дня обыденной жизни и два телефонных разговора с Аркадием мысль о поцелуе с крокодилом перестала казаться ей такой ужасной. В конце концов, Мишель был честен с ней и предупредил, что попросит о чем-то необычном. А она? Вспоминая, как кричала на него, как с рыданиями нелепо убегала по темной улице, Серафима готова была провалиться сквозь землю.

Мишель мог бы обмануть её, сказать, что поспорил с другом, но он предпочел честность. Вернее, он предпочел не обманывать её, потому что правды сказать не мог. На четвертый день Сима уже мечтала о той дружбе, которая могла бы зародиться между ними, если бы она кокетливо рассмеялась и ответила что-то типа: «Боюсь, сердце крокодила не выдержит. Ха-ха».

Сильнее всего её смущали пять тысяч долларов. Не то чтобы Серафиме не были нужны деньги, хотя она и получала в гимназии неплохую зарплату, просто она бы предпочла, чтобы с самого начала в их отношениях деньги играли незначительную роль. Серафиме Михайловне не хотелось, чтобы Мишель подумал, что она продается. Её дружба и расположение были бесценны.

На пятый день у Серафимы появилось предчувствие, что их дружба имела шанс перерасти в нечто большее. Она постоянно вспоминала, как Мишель отозвался о красоте её глаз, как смотрел на нее, как взял за руку. И что она так взъелась на этого крокодила?

На шестой день Серафима вышла из дома и нарастила акриловые ногти в салоне красоты, купила чулки и выставила сапоги на шпильке на видное место в коридоре. Последний, седьмой день она снова прорыдала в отчаянии, что Мишель уже никогда не появится.

В первый рабочий день Серафима Михайловна, как в тумане, повторяла слова, не замечая, что каждый ребенок занят своим собственным делом. Cat. Dog. Flag. Mouse.

— Серафима Михайловна, — тоненьким голоском пропищала её любимица Машенька. Девочка пыталась стойко сносить ухаживания эмоционального соседа Дмитрия.

— Митя, я умоляю тебя, оставь Машу в покое и сядь.

Весь класс дружно засмеялся над его неудачной попыткой проползти под Машиной партой и заглянуть ей под юбку.

— А мама говорит, что женщину нужно завоевывать. — Митя демонстративно неторопливо вернулся на место.

Вечное «мама говорит». Серафима Михайловна любила Митю, но ей не очень нравилась его мама.

Они встречались лишь однажды, за Митей обычно приезжала гувернантка, но его мамаша успела проявить себя как женщина заносчивая и неприятная.

У нее был огромный бюст и неправдоподобно пухлые губы. Тонкие худые пальцы на левой руке украшали два перстня с огромными камнями желтого и красного цвета.

Серафима Михайловна была уверена, что, обсуждая с сыном его дела, Жанна Рогожина давала мальчику подчас совершенно неприемлемые советы, которые тот безуспешно пытался воплощать в жизнь.

Были бриллиантовые серьги и кружевная пижама на День святого Валентина для Маши, которые её родители в бешенстве привезли в школу и передали директору Пафосному лично в руки. Потом Митя пригласил свою пассию на фильм «История гейши», но поход в кино Серафиме Михайловне удалось предотвратить ещё до того, как об этом узнали Машины родители. Надо заметить, люди непредсказуемые и вспыльчивые. Папа — бывший борец в тяжелом весе, ныне бизнесмен и мама — известный юрист, сделавший себе имя на шумных процессах о сексуальных домогательствах.

Успокоив Машу и Митю, Серафима Михайловна с любовью оглядела класс. Несмотря на подавленное душевное состояние, она была счастлива находиться в обществе своих малышей: шести принцев и четырех принцесс.

После занятий Серафима Михайловна проводила Машу до раздевалки, чтобы оградить её от нежелательного внимания Мити, а затем вернулась в класс — притворяться, что проверяет домашнее задание. Уставившись пустым взглядом в детские тетради, Серафима вздрагивала от каждого шороха, вслушивалась в каждый звук, доносившийся из школьного коридора, ждала. Около шести она спустилась в тропический уголок и с любовью посмотрела на маленького крокодила Гену.

В семь, окончательно отчаявшись, она вышла из гимназии и, понурив голову, неловко ковыляя на шпильках, двинулась в сторону трассы. Путь до станции предстоял неблизкий, потом рейсовый автобус и ещё полгорода на метро.

— Позвольте подвезти вас. — Заднее стекло «мерседеса» бесшумно опустилось вниз. — Добрый вечер, Сима.