Льюис Кэрролл - [154]

И в Вашем случае это так, дорогой друг; я верю, что Вам доставляет истинную радость мысль о том, что Вы наполняете до краев маленькую чашу счастья Изы, и при этом в Вашем поступке нет и тени себялюбия, а только чистая, неподдельная, великодушная доброта.

Я не сомневаюсь, что Ваша великая доброта не пропадет даром и что мой дорогой юный друг сделает всё, что в ее силах, чтобы быть Вашей достойной ученицей».

Иза была хорошей актрисой. Но она быстро взрослела. В своих воспоминаниях о поездках в Истборн она признавалась, что когда она сидела с мистером Доджсоном над математическими задачами, а с мола доносились звуки музыки и она знала, что там танцуют, ей хотелось бежать туда и было трудно сосредоточиться. Театр требовал от нее всё больше времени; они встречались всё реже. В мае 1895 года Иза неожиданно посетила Кэрролла, чтобы известить его о своей помолвке. Больше в его дневнике нет записей об Изе. Через полтора года он услышал, что она вышла замуж.

В эти поздние годы Кэрролл окончательно отказался от традиционных визитов, которые наносили друг другу члены оксфордских колледжей, не принимал приглашений на обеды и сам не устраивал их и всячески экономил время — надо было столько всего написать! Однако он не отказывался от дружбы с детьми, продолжал встречаться с ними и писать им письма.

«К. Ч., 22 мая 1887 г.

Милая моя Винни,

Впрочем, ты, вероятно, устала читать такое длинное письмо, а потому спешу его закончить и подписываюсь

Любящий тебя

Ч. Л. Доджсон.

P. S. В том же конверте посылаю тебе „Крокетный замок“.

P. P. S. Ты даже представить себе не можешь, как трудно мне было написать „Винни“, а не „мисс Стивенс“, и „любящий тебя“, а не „искренне твой“.

P. P. P. S. Через год или чуть позже надеюсь найти возможность взять тебя еще разок на прогулку. К этому сроку Время, боюсь, уже „избороздит морщинами твое сияющее чело“… впрочем, мне всё равно! Почтенная спутница делает тебя молодым, и мне будет приятно услышать шепот прохожих: „Скажите, прошу вас, кто этот очень интересный юноша, который ведет эту старую даму с белыми как снег волосами так осторожно, будто она его прабабушка?“

P. P. P. P. S. Времени больше нет ни минутки».

Кэрролл пишет письма не только юным, но и «выросшим юным» друзьям. Он по-прежнему смешивает шутку с серьезностью и удивляет своих адресатов, выворачивая всё наизнанку или слегка подшучивая над ними и над собой. Впрочем, его друзья привыкли к его манере и с нетерпением ждут очередного письма.

Иногда тон его посланий меняется, становится более серьезным. В них мы находим не только веселый нонсенс, но и несколько слов о себе и своих трудах. Впрочем, затем он как бы спохватывается — и снова шутит…

«Лашингтон-роуд, № 7, Истборн

13 сентября 1893 года

Милая Инид,

Я уже давно думаю об этом: „Инид хотела бы услышать о Ваших приключениях в Истборне“… И всё это время я собирался написать тебе письмо. Но я так занят, милая моя девочка! Второй том „Сильвии и Бруно“ занимает (когда я в настроении, а сейчас я обычно в настроении) шесть или восемь часов в день. К тому же есть письма, которые необходимо писать. Есть еще одна вещь, которая требует времени. В прошлое воскресенье я прочитал первую проповедь за все свои годы в Истборне, а ведь я приезжал сюда семнадцать лет кряду (так говорит моя хозяйка). И в следующее воскресенье я должен читать еще одну проповедь; на это уходит много времени: надо же их обдумать.

Но величайшая трудность состоит в том, что здесь нет никаких приключений! Ах, как мне найти их, чтобы было что рассказать моей милой Инид? Может, выйти на дорогу и нокаутировать кого-нибудь? (Я, знаешь, выберу кого-нибудь поменьше и послабее.) Вот это будет приключение так приключение — и для него, и для меня. Мое будет заключаться в том, что полицейский сведет меня в участок и запрет в камеру. Тогда о моих приключениях можно было бы написать тебе. Только я этого сделать не смогу, как ты понимаешь, — придется это сделать полицейскому. „Уваж. мисс, Вам будет приятно узнать, что мистер Доджсон сей момент стучит ногами в дверь своей камеры. Я им отнес хлеб и воду, а они говорят, что им это не нужно. Говорят, они только пообедамши“. Как тебе это понравится, Инид?

Впрочем, вот тебе маленькое приключение. На днях я отправился на прогулку и повстречал мальчика лет двенадцати и девочку лет десяти; они были чем-то обеспокоены и внимательно разглядывали ее палец. Я спросил: „Что-то случилось?“ Они сказали, что девочку только что укусила оса. Я посоветовал им намочить, придя домой, палец нашатырным спиртом — боль тотчас пройдет. Я дал им маленький урок химии: объяснил, что если смешать кислоту и щелочь, они зашипят — и кислота потеряет свою кислотность, потому что осиный яд — это кислота, а нашатырный спирт — щелочь. Придя домой, я подумал: „Надо получше подготовиться к следующему разу, когда я встречу укушенную маленькую девочку“ (или „маленькую укушенную девочку“ — как лучше сказать?). Пошел и купил флакон крепкого аммиака (он действует лучше, чем нашатырный спирт). Когда я опять пойду на прогулку, я положу его в карман.

Теперь, если это снова случится, я смогу развеселить маленькую девочку в один миг. Но с тех пор я так и не повстречал маленьких девочек, которых бы укусила оса. Какая жалость, не правда ли?