Людвисар. Игры вельмож - [64]
Однако эта мысль, похоже, поразила его не меньше, чем Доминика. Лицо Иштвана побледнело от ярости и ужаса одновременно.
— Молись, чтобы Ангельская Кровь была еще у нее, а не у того демона-австрияка, которому я служил когда-то и против кого восстал, — сказал он охрипшим голосом.
Впрочем, настроение его снова неожиданно улучшилось.
— Напиши ей письмо, — сказал венгр своим привычным тоном. — Попроси отдать камень епископу, а я позабочусь, чтобы с ней ничего не сталось.
— Она не поверит, что письмо настоящее, — возразил Гепнер.
— Напиши так, чтобы поверила, — настаивал Иштван, — укажи какую-то деталь, какую-то чувствительную ерунду, известную только вам.
Узник отрицательно мотнул головой.
— Что ж, — мадьяр окончательно вернул себе холодное спокойствие. — Не спеши, подумай. Хотя, признаюсь, времени очень мало. В конце концов, Высокий Замок будет взят. Так много ли ты теряешь, Людвисар?
— Я не верю, что ты ее убережешь, — глухим голосом сказал Доминик, — охотнее поверю дикому волку.
Мадьяр снова засмеялся.
— Подумай, — повторил он, — я вскоре приду за ответом.
Иштван приоткрыл окно и вскочил на подоконник. В тот же миг Доминик отшатнулся и попятился в глубь комнаты. Вместо венгра бесформенная тень с пылающими глазами свирепо смотрела на него. Послышалось приглушенное рычание, но через миг видение исчезло.
Немного подождав, Гепнер подошел к окну и осторожно выглянул вниз. Темно было, хоть глаз выколи. Месяц где-то замешкался, а одиночные огни у стен слабо рассеивали мрак…
Утром зашла Юстина, снова принеся хлеб и сыр. Двое стражей и на этот раз застыли у дверей, недобро поглядывая на Доминика.
— Чего эти не идут? — кивнул Гепнер на стражей.
— Им приказано сторожить искать вас, — объяснила она, убирая крошки со стола, — к тому же я тут ненадолго.
— Боишься меня? — спросил Людвисар, перехватив ее взгляд.
— Нет, не боюсь, — неожиданно твердо ответила она.
— А хотела бы остаться со мной? — допытывался мужчина.
Румянец густо залил щеки девушки.
— Почему же я должна хотеть? Не хочу, — сказала она.
— Тогда почему в третий раз вытираешь стол? Разве он недостаточно чист? — безжалостно молвил Доминик.
Девушка быстро убрала руки, словно коснулась горячего железа.
— Хватит! Пошли! — заворчали стражи.
Но в этот раз Юстина совсем не поспешила за ними.
— Когда ты придешь снова? — шепнул Доминик.
— Вечером, — быстро ответила она.
— А сможешь прийти раньше? — не унимался Доминик. — Тут ужасно одиноко. Принеси хотя б Евангелие… Сможешь? — Он направил на нее взгляд, полный тоски.
— Ладно…
Она направилась к выходу, и мадьяры, в последний раз взглянув на Гепнера, отправились следом, закрыв за собой двери.
Настала полнейшая тишина. Только со двора доносились звуки обычной бытовой суеты. Доминик в очередной раз выглянул за окно, оценивая расстояние до ближайшей опоры. Локтей за двадцать тянулась стена, но что с того, коли там его схватят сторожа? Даже если удастся каким-то чудом туда добраться.
Может, напасть на стражу, когда они в следующий раз зайдут? Это показалось более вероятным. Пленник бросился к сундуку, надеясь найти там хоть что-то, похожее на оружие. Впрочем, там было только старое тряпье и остатки разбитой посуды.
Разозленный таким невезением, Гепнер изо всех сил долбанул по сундуку ногой, от чего тот окончательно распался.
Не утолив ярости, Доминик начал мерить быстрыми шагами свою тюрьму, аж пока усталость взяла свое. Он оперся на подоконник и снова начал созерцать замковые стены и двор. Ладонь нащупала клочок шерсти. Людвисар брезгливо сдул его вниз, почувствовав одновременно зависть к тому, кто мог так легко метнуться из окна. Коли б он имел такие же знания!..
Хотя нет, кинуться он может. Одним движением положить конец всем мытарствам. И тогда пусть добывают тайны из его раздробленной башки. Доминик вовсю вцепился ладонями в каменную опору, и неизвестно, что бы сталось через миг, если бы в дверях как раз не щелкнул замок.
Оглянувшись, увидел на пороге незнакомку в простом сером платье. На груди ее сверкало серебряное распятие, а в руках она держала книгу, очевидно, Евангелие.
— Вот то, что вы просили, — сказала женщина вместо приветствия, протянул узнику книгу.
Гепнер приблизился к женщине.
— Простите, пани, я просил служанку… Я совсем не имел в мыслях причинять хлопоты вам, ясновельможная…
— Графиня Другет, — добавила гостья с едва заметной улыбкой, — но спасение души — это совсем не хлопоты, уверяю. Мне неизвестно, за какую провинность наказаны вы человеческим судом, но будем помнить про Суд Божий, который будет единственно справедливым…
Узник склонил голову со смирением. Когда же посмел поднять взгляд, она смотрела на него с суровой жалостью, как смотрят святые с образов. Лицо было бледное и исхудалое, однако не лишенное красоты. Очевидно, еще не так давно графиня была довольно красивой.
— Укрепляйте дух, а про тело меньше заботьтесь, — продолжила она, мимоходом взглянув на пятно от вина у Гепнера на рукаве.
— Да, дух мой слабнет… — отчаянно пленник бросился перед ней на колени.
От неожиданности графиня растерялась.
— О, не пугайтесь, умоляю! — он молитвенно сложил руки. — Вы — единственный лучик в греховной тьме, что окутала мою душу. Дозвольте, — Гепнер зашептал страстно, — коснуться вашего распятия… Может, это в последний раз…
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
Когда молодой следователь Володя Сосновский по велению семьи был сослан подальше от столичных соблазнов – в Одессу, он и предположить не мог, что в этом приморском городе круто изменится его судьба. Лишь только он приступает к работе, как в Одессе начинают находить трупы богачей. Один, второй, третий… Они изуродованы до невозможности, но главное – у всех отрезаны пальцы. В городе паника, одесситы убеждены, что это дело рук убийцы по имени Людоед. Володя вместе со старым следователем Полипиным приступает к его поиску.
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.