Людвисар. Игры вельмож - [42]
— Колдунья, демоница…
— О-о, ты много понял за один короткий вечер…
— Это так…
— У тебя странный терпковатый вкус. Я еще никогда такого не чувствовала. Хочу впитать тебя до капли, как сухая земля — воду. Растворись во мне… Растворись…
Тот ее шепот раздавался где-то высоко, аж под самыми звездами. Казалось, он рассыпался на тысячи эхо, достигнув рая, а затем падал глубоко, до самого пекла.
Глава II
Полуденное солнце яростно распекало землю. Казалось, будто она виновата в каких страшных грехах и Бог велел ее покарать. А заодно и сотню людей, что копали глубокий ров и насыпали той же землей вал. Еще десяток человек тесали на валу здоровенные колья, из которых позади вставал частокол.
По внешнему краю рва еле чапала старая кляча, таща скрипучую двуколку с двумя кадками. Мальчишка лет десяти со страдальческой гримасой на лице вел коня за уздечку. Время от времени он останавливался и черпал из какой-то бочки воду, наполняя высохшие ведра около землекопов, из которых те пытались унять свою адскую жажду. Впрочем, работали они упрямо, и складывалось впечатление, что за неделю-полторы могли бы завершить свои нехитрые фортификации, защитив ими деревянную часовню, конюшню и несколько крытых камышом домов. Пройдя среди них, можно было заметить в одном гигантскую печь, а вокруг нее нескольких веселых молодиц и девчат. Рядом с хатинкой-кухней теснился деревянный колодец. В простоте его конструкции просматривалась, однако, особая заботливость, с которой мастера прилаживали друг к другу гладкие сосновые бревна, что берегли такую нужную влагу.
В нескольких шагах от кухни и колодца стояла кузня. Трое молотов звонко отбивали ритм здешней жизни. Иногда какой-то из них стихал, тогда в дверях кузни появлялась коренастая фигура с красным от жара лицом и пустым ведром в руках. В тот же миг в приоткрытых окнах кухни появлялись такие же раскрасневшиеся кухарки. Тряся пышной грудью и брызгая свежим смехом, они щедро рассыпали насмешки и соленые шутки:
— Кузнец, кузнец, покажи-ка свой молот!.. Где прячешь молот, кузнец? Может, в кузнице забыл?..
— Подождите до вечера, — тихо произнес тот, доставая студеную воду и расплываясь в широкой улыбке, — кого поймаю, тем молотом подклепаю…
Он жадно пил, а остальную воду вылить себе на раскаленную голову.
— А глянь-ка, кузнец, сюда, какие мехи имею! — не унималась какая-то молодичка. Выставив вперед большие горячие груди, она несколько раз стиснула их руками, надувая при этом сочные щеки.
Кузнец, успевший уже второй раз наполнить ведро, сделал вид, будто собирается выплеснуть из него воду прямо в окно. Кухарки с визгом кинулись вглубь, а мужчина, удовлетворенно захохотав, отправился в кузню. Через миг работа возобновилась.
Позади кузни стояла конюшня, напоминая все время про себя терпковатым запахом. Самих коней сейчас там не было, и двери отворили настежь. В это время кони, видимо, дремали где-то в тени или охотно рвали траву на лугу.
Несколько хат теснились возле часовни. Казалось, их посгоняла туда продолговатая казарма, что лежала вдоль вала. Рядом с ее стеной рядами сушились сапоги и покоилось несколько седел и отстегнутые шпоры. Хозяева же этих предметов, вероятно, прибыв из ночного дежурства, почивали внутри, выдавая наружу слаженный храп.
Один из домов имел три этажа. За ними — вышка, где стоял голый до пояса часовой. Перекрытия над ним, что держалось на четырех смолистых столбцах, могло защищать его от дождя и даже немного от солнца. Однако часового, судя по его загорелому до черноты торсу, та крыша защищала не очень.
Часовой лениво осматривал окружающий пейзаж, очевидно совсем не проникаясь его красотой. Здешний уголок Волыни разделился на два царства: просторный луг и густой смешанный перелесок. Пересекая луг, ослепительно-белая река пряталась в объятиях шепчущих деревьев, словно острие сабли заворачивалось в бархат…
Реку выпуклым мостом переступал большой шлях, теряясь где-то в солнечной дали. На мосту также была стража: два солдата спали на горячих бревнах, накрыв головы широкими лопушиными листьями. Обойти их было нельзя, и каждый, кто ехал на возу или верхом, должен был будить этих господ, чтобы заплатить пошлину. За это ему разрешалось пересечь реку и, полюбовавшись развитием нового форта, направиться дальше.
От грубого тракта отделилась кривым ростком сельская дорога. Она все сужалась и сужалась, минуя заросли терна и ивняка, пока наконец совсем терялась в гуще. Церковь и хаты вдоль проселочной дороги казались совсем мелкими, так что их едва мог разглядеть даже верхний часовой. Тот, однако, себя этим не утруждал, все чаще поглядывая то на свежий речной плес, то на вытоптанный двор, где уже вот-вот кто-то должен был идти ему на замену.
Двухэтажный дом принадлежал коменданту. Сам он, молодой ротмистр, сидел за столом в обществе бородатого здоровяка. Небольшой зал на первом этаже, похоже, служил коменданту и за кабинет, и за гостиную, и за совещательную комнату. По крайней мере тут можно было увидеть вещи, которые касались и того и того, а вытоптанный пол свидетельствовала о том, что люди тут собирались часто. Офицер склонился над потрепанным чертежом, внимательно изучая один из фрагментов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Второе издание. Воспоминания непосредственного свидетеля и участника описываемых событий.Г. Зотов родился в 1926 году в семье русских эмигрантов в Венгрии. В 1929 году семья переехала во Францию. Далее судьба автора сложилась как складывались непростые судьбы эмигрантов в период предвоенный, второй мировой войны и после неё. Будучи воспитанным в непримиримом антикоммунистическом духе. Г. Зотов воевал на стороне немцев против коммунистической России, к концу войны оказался 8 Германии, скрывался там под вымышленной фамилией после разгрома немцев, женился на девушке из СССР, вывезенной немцами на работу в Германии и, в конце концов, оказался репатриированным в Россию, которой он не знал и в любви к которой воспитывался всю жизнь.В предлагаемой книге автор искренне и непредвзято рассказывает о своих злоключениях в СССР, которые кончились его спасением, но потерей жены и ребёнка.
Наоми Френкель – классик ивритской литературы. Слава пришла к ней после публикации первого романа исторической трилогии «Саул и Иоанна» – «Дом Леви», вышедшего в 1956 году и ставшего бестселлером. Роман получил премию Рупина.Трилогия повествует о двух детях и их семьях в Германии накануне прихода Гитлера к власти. Автор передает атмосферу в среде ассимилирующегося немецкого еврейства, касаясь различных еврейских общин Европы в преддверии Катастрофы. Роман стал событием в жизни литературной среды молодого государства Израиль.Стиль Френкель – слияние реализма и лиризма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
Когда молодой следователь Володя Сосновский по велению семьи был сослан подальше от столичных соблазнов – в Одессу, он и предположить не мог, что в этом приморском городе круто изменится его судьба. Лишь только он приступает к работе, как в Одессе начинают находить трупы богачей. Один, второй, третий… Они изуродованы до невозможности, но главное – у всех отрезаны пальцы. В городе паника, одесситы убеждены, что это дело рук убийцы по имени Людоед. Володя вместе со старым следователем Полипиным приступает к его поиску.
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.