Людвисар. Игры вельмож - [20]
Темные фигуры лавочников и чиновников семенили по площади, плутали между первыми торговцами, спотыкались, ругались и наконец исчезали в освещенной ратуши. Туда поспешил и лакей бургомистра. Якуб Шольц ухватил его за плечи.
— Сказал? — нервно выпалил он.
— Да, мой пане, — ответил тот, — он уже взялся за работу.
— Ладно. Никуда не уходи. Ты еще мне будешь нужен.
Мартин молча отступил в сторону и, прислонившись к стене, наблюдал, как каждый из служителей магистрата, только зайдя в палату, неизбежно попадал в ту круговерть, что создавал вокруг себя бургомистр. В зал приносили столы. Их в тот же миг застилали скатертями, короновали вином и тарелками с наисвежайшими фруктами, только что сорванными в темном саду, покрытыми душистой утренней росой. Слышался запах жаркого, доводя до спазмов пустые желудки и наполняя тягучей слюной жадные рты.
— Быстро, парни, быстро, — то тут, то там слышался голос Якуба Шульца. — Как же оно так? — бормотал он себе под нос. — Так внезапно… Не мог же Христоф добраться до Острога за полночи?.. А может, король не в Остроге? Может, ближе?..
Вдруг какая-то мысль заставила его остановиться и замереть на месте. Размышления бургомистра оборвались отчаянным возгласом:
— Вот чертовщина!
Все замерли и пялились на голову магистрата. С минуту он молчал, а потом с отчаянием в голосе произнес:
— Не один же Себастьян своим памфлетом встречает приближенного к королю! Человека, от которого столько зависит… Пане Даманский!
— Я тут! — пахнуло перегаром сбоку.
— В окрестностях Львова есть военные?
— Возможно, ваши гайдуки, пане.
Бургомистр закусил губу.
— А кроме них?
Пан Ежи почесал за ухом.
— Разве что замковые драбы.
— Не покинут же они замок, — процедил сквозь зубы Шольц.
Пан Ежи пожал плечами.
— Выстроите своих цепаков, — решил бургомистр, — и сами оденьте парадный мундир.
— Буде исполнено!
— Еще бы цветов и женщин… Цветы и женщины… Да чего вы встали? Работайте, черт побери! У нас час — полтора, не больше!
Суета возобновилась, и от этого мозг бургомистра заработал быстрее. Он зыркал по углам, на потолок, в темное окно, однако решения нигде не было. Зато стража провела в зал какого-то человека в дорожном костюме, что торжественно сообщил:
— Его сиятельство через полчаса прибудет во Львов!
— Вот напасть! — завопил бургомистр. — Идите, ищите девушек!
— Якуб, в такую пору мы найдем разве что блудниц, да и то спящих, — сердито ответил войт (городской глава, старшина, староста), которому эта возня уже давно была в печенках.
— То приведите блудниц, черт побери!
— Блудниц?!!
— А что? У них на лбу не написано, кто они!.. Мартин!
Парень мигом оказался рядом.
— Скорее к борделю!
От неожиданности у лакея онемел язык, зато округлились глаза.
— Ты знаешь, где во Львове это место? — уже тише спросил бургомистр.
Мартин нерешительно покачал головой.
— Да не ври, я в твои годы знал всех шлюх поименно!
Парень понял, что бочка с порохом внутри этого человека вот-вот взорвется, а потому решил не сопротивляться.
— Пойдешь, нет, побежишь туда и скажешь, чтобы с десятеро красивейших оделись нарядненько и немедленно явились сюда. Понял?
Мартин кивнул головою.
— Чего стоишь? Скорее! — закричал Шольц.
Казалось, что тот окрик породил вихрь, который мигом вынес лакея на Рынок. Тут он остановился, чтобы перевести дыхание, но, почувствовав на себе обжигающий взгляд, помчался дальше, проклиная службу, обезумевшего бургомистра и всех проституток на свете.
Но бежал Мартин недолго: миновав кладбищенские стены, что оберегали мертвых от живых у церкви латинян, остановился неподалеку от ворот. На одном из домов висела, держась из последних сил, вывеска «Львовские цыплята». Рядом с ней действительно был деревянный цыпленок с невероятной величины расправленными крыльями, поэтому одни видели в нем летучую мышь, а другие — пегаса. Впрочем, хозяина это не огорчало. Цыпленок был призван привлекать посетителей и с честью выполнял свой долг. За что и получал вознаграждение — несколько мазков желтой свежей краски на свои странные крылья ежемесячно.
Внутри царили тишина и смрад. Несколько скудных ламп освещали хозяина, что спал, сидя за массивным столом среди многочисленных огрызков и объедков. Под ногой лакейского ботинка разлезся кусок грязнющего сала. Мартин брезгливо скривился и несколько раз шаркнул подошвой по полу, как молодой бык в загоне. Корчмарь немного поднял взлохмаченную голову и взглянул на него равнодушным взглядом.
— Что ты тут делаешь? — промямлил он.
Мартин, немного ступив вперед, тихо молвил:
— Девку хочу… Имеешь?
Корчмарь хмыкнул и, наконец оторвавшись от стола, сел, опираясь только на локти.
— Что, кровь кипит? А деньги имеешь?
— Кипит, — ответил, краснея, парень. И немного стесняясь добавил: — И деньги есть. А десятерых… Имеешь?
От этого хозяин проснулся совсем. Он на миг вгляделся в лакея, а потом зашелся хриплым, как свиное хрюканье, смехом. Парень достал из-под ливреи кошелек бургомистра и вытряхнул горсть злотых на стол. Смех оборвался, и хозяин жадно сглотнул слюну.
— С того бы и начинал.
— Я их возьму с собой.
— Ладно.
Сгребя золото, корчмарь спрятал его в карман и поднялся из-за стола. Сделав знак идти следом, он направился в темный угол к лестнице наверх. В небольшой комнатке спали проститутки, кто где. Их тут было душ двадцать, если не больше. Похоже, корчмарь неплохо на этом зарабатывал, если имел возможность их столько содержать.
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
Когда молодой следователь Володя Сосновский по велению семьи был сослан подальше от столичных соблазнов – в Одессу, он и предположить не мог, что в этом приморском городе круто изменится его судьба. Лишь только он приступает к работе, как в Одессе начинают находить трупы богачей. Один, второй, третий… Они изуродованы до невозможности, но главное – у всех отрезаны пальцы. В городе паника, одесситы убеждены, что это дело рук убийцы по имени Людоед. Володя вместе со старым следователем Полипиным приступает к его поиску.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.