Людовик XIV, или Комедия жизни - [5]
— Но не согласие самой Гортензии…
— Можно обнадеживаться, но пока он его не получил, поэтому ваше предложение пришло слишком рано, не говоря уже о вас, принц…
— Я дурно понимаю противоречия, господин кардинал!
— Королевская фамилия Стюартов уже более десяти лет считается высоким гостем Франции, и я надеюсь, что, несмотря на бедствия собственной междоусобной войны, мы ничего не упустили. Несмотря на жертвы, которые родство вашего дома с Бурбонами возложило на последних, несмотря на вспомогательные войска и деньги, которыми мы щедро жертвовали вашему печальному делу, — Мазарини пожал тут плечами, — несчастный поход пятьдесят второго года уничтожил все надежды вашей династии.
— Нет, не все, эминенция, — колко вмешался лорд Хиде. — Каждую минуту может случиться победоносное восстание и оно…
— Кончится тем же, чем и прежние, господин канцлер!
— Но разве этот убийца короля и похититель престола вечно будет царствовать? Разве английский народ никогда не увидит больше своего истинного короля? — резко воскликнул принц.
— Кто же это говорит? Нет сомнения, что и Кромвель когда-нибудь умрет. Но когда? Когда меня уже не будет в живых, а вы, принц, перейдете возможный для женитьбы возраст. Лорд протектор не очень-то пожелает ради вас ускорить свою смерть, а мы слишком нуждаемся в мире, чтобы рисковать им, выдавая племянницу Мазарини за сына его умершего противника! Но я могу предложить вам средство, которое, может быть, удовлетворит нас обоих.
— Какое же?
— Я обещаю вам отсрочить на время помолвку моей племянницы с Арманом де ла Портом: Гортензия еще молода. Если Кромвель через несколько лет будет ниспровергнут и Англия призовет вас на царствование, рука Гортензии будет принадлежать вам; но только с тем условием, что вы навсегда удалите из своего кружка лорда Вильерса и его сестру, прекрасную Барбару. Моя мораль, конечно, не заключает в себе ничего мещанского, но если когда-нибудь племянница Мазарини будет королевой, она не должна иметь в своей свите наложницу.
Лицо Карла Валлийского выражало сильнейшее волнение, но он не произнес ни одного слова; он сдержал себя, поклонившись с самой приветливой улыбкой, взял руку кардинала и поцеловал ее.
— Благодарю вашу эминенцию, что мои надежды только отдалены, но не окончательно разбиты. Я согласен на все ваши условия и буду как истинно влюбленный ждать, пока время исполнит мои желания.
— Дорогой мой принц, я тоже так думаю, и вы впоследствии согласитесь, что я поступил в отношении вас и Гортензии совершенно по-отечески.
— Но кто же, дозвольте мне еще этот вопрос — кто оклеветал меня и леди Палмер перед вами?
При этих словах внезапно побледневший Жермин вскочил с места.
— О, если вас оклеветали, ваше высочество, то я по крайней мере тут ни при чем, и в доказательство передаю вам письмо, которое заставило меня поверить этому факту. Однако, позвольте надеяться, ваше высочество, что вы и ее величество не откажетесь присутствовать при бракосочетании моих племянниц Анны, Лауры и Марианны Мартиноци. — Он подал ему письмо Жермина. — Если вместо Гортензии я отдаю вам только это письмо, то вы уже видите, принц, что я умею держать свое обещание.
Принц быстро взглянул на письмо, затем обернулся к Жермину и холодно измерил его взглядом с головы до ног. Потом, поклонившись низко кардиналу, проговорил:
— Ваше приглашение, эминенция, доставит нам большое удовольствие.
Бросившись в карету со своими провожатыми, принц Карл передал полученное письмо лорду Хиде.
— Прочитайте эту эпистолу Кольберу и спрячьте ее. Вам же, милорд Жермин, имею честь объявить, что, если я когда-нибудь стану королем Англии, моим первым делом будет приказ повесить вас! Поэтому лучше уж тогда вам не показываться по ту сторону канала.
Глава II. Он выдает ее замуж
Неделя шумно пронеслась в кружках парижской знати среди блестящих празднеств по случаю бракосочетания трех племянниц кардинала, сестер Анны и Лауры Манчини и Марианны Мартиноци. Молодые скоро должны были разъехаться в разные стороны, а их величества отправиться в Сен-Жермен, до съезда аристократии в Париж, к зимним удовольствиям.
От мрачного, старого королевского дворца — местопребывания парижского парламента и французского уголовного суда — тянулась в то время длинная, дымная, не очень широкая улица Турнель и доходила до моста с тем же названием. Около этого моста стоял прежде Турнельский замок, на турнирной площади которого погиб в поединке Генрих II. Фронтоны старых однообразных домов буржуазии с их беседками и галереями, с большими жестяными щитами, которые висели высоко над улицей, подобно знаменам, составляли очень оживленную картину. Один только дом отличался если не большей красотой, то большой оригинальностью. Он невольно останавливал внимание странной архитектурой, в которой смешивались самые разнородные стили. Одна часть была выстроена во вкусе эпохи Возрождения, другая — в готическом, а третья — во флорентийском. Общий вид дома был очень мрачный и угрюмый. На стук колотушки из желтой меди дверь отворялась, и вас принимал настоящий швейцар с булавой, а другой лакей или смеющаяся горничная, взяв у вас при входе плащ и палку, вводили в обитую прекрасными вызолоченными шпалерами, богато меблированную, большую, но очень скучную гостиную, которую в зимнее время согревали два широких камина с венецианскими зеркалами. Из высоких окон гостиной виднелся веселенький молодой сад, весь в зелени.
Увлекательный исторический роман А.Е. Брахфогеля «Рыцарь Леопольд фон Ведель» переносит читателя в бурный XVI век, время ожесточенной борьбы католиков и протестантов. Война и мир, интриги и преступления, ненависть и любовь… В центре этих событий благородный рыцарь Леопольд фон Ведель, на всю жизнь оставшийся верным своим идеалам и любви к прекрасной Анне фон Эйкштедт.Вместе с героем вы побываете в Германии и Венгрии, Италии и Испании, на Ближнем Востоке и в Англии, переживете множество испытаний и приключений…Нашим читателям хорошо известны исторические произведения французских и английских авторов.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.