Людовик XIV, или Комедия жизни - [3]
Секретарь преспокойно положил свою руку на шелковый рукав взволнованной в высшей степени эминенции и проговорил:
— Именно поэтому!
Кардинал отшатнулся, как будто его коснулось раскаленное железо.
— Именно поэтому! — повторил Кольбер. — Но умоляю вас, эминенция, успокойтесь! Разве я народ или судья, что вы должны оправдываться передо мной?
— Но ты ведь умный, добросовестный человек, который должен наконец понять всю бессмысленность этой связи, а между тем ты же восклицаешь: именно поэтому! Почему же? Говори, я хочу знать! Черт меня побери! Я хочу знать все! Между нами не должно быть недомолвок!
— Почему?.. Я назову вам одно имя.
Он подошел ближе к кардиналу и прошептал: «Мархиали!». Мазарини со стоном упал в кресло, которое служило ему до тех пор опорой во время разговора; он с отчаянием прижал руки к пылающему лицу, и две слезы выкатились из-под его белых пальцев. Наступила тяжелая пауза…
— Каким образом, — наконец проговорил кардинал, — каким образом мог ты узнать об этой ужасной тайне моей жизни, которая медленно уничтожает меня?
Лицо секретаря приняло мягкое, сострадающее выражение.
— Зачем вы принуждаете меня говорить? Я вовсе не хотел напоминать вам об этом.
— Но ты должен теперь все сказать мне, иначе твоя преданность будет ложью, твоя честность — лицемерием. Говори, что ты знаешь про меня, про эту связь, про… про то, что ты так предательски назвал?!
— В таком случае позвольте мне, ваша эминенция, рассказать коротенькую детскую историю.
Мазарини вздрогнул. Он был очень бледен и кивнул.
— Это было в сорок пятом году. Незадолго перед моим поступлением в бюро Летелье я был управляющим вашим имением, и осенью, именно пятого октября, вы, взяв с меня клятву молчать, объявили, что нужно скрыть от света проступок одной придворной дамы. Вы приказали мне подъехать в сумерки в собственной карете к третьей, задней двери Лувра, и служить провожатым одной женщине, которую нужно было отвезти в монастырь Феррета. Я повиновался. Какая-то особа с косыми глазами ввела меня в Лувр, куда я входил в первый раз. Меня заставили ждать в полуосвещенной передней. Проводница моя пошла вперед и отворила дверь в очень маленький, ярко освещенный кабинет. Мне удалось бросить туда только несколько мимолетных взглядов, но и этого было достаточно.
— Что ты увидел?!
— Королеву Анну в постели! Плотно укутанная особа подала ей что-то на белой подушке, обернутое в зеленое меховое одеяло, и королева порывисто поцеловала это что-то. Дверь затворилась.
Мазарини встал и тяжело вздохнул.
— Несколько минут спустя из кабинета вышла косая женщина, неся на руках ту же подушку или пакет; другая женщина в дорожном платье, с закрытым лицом следовала за нею.
Обе уселись со мной в карету, и мы покатили по улице Гоноре к монастырю Феррета.
— Что же ты заключаешь из всего этого? — с горько-презрительной усмешкой спросил кардинал.
— Ничего более, как то, что ее величество поцеловала пакет в меховом одеяле и притом сочла необходимым лечь в постель уже в шесть часов вечера. Сначала мы ехали совершенно молча. Вдруг близ Курбуа, вероятно, вследствие поцелуя ее величества королевы-вдовы, пакет в зеленом одеяле начал кричать!
— Анафема!
— Это было очень неприятно, тем более неприятно, что малютка высовывал очень длинный язык. Он был, видимо, голоден. Женщина с закрытым лицом покормила его. Все это сначала приводило косую в большой страх и замешательство, но узнав, что я новый управляющий вашей эминенции, она стала очень доверчивой. «Мальчик это или девочка?» — спросил я, чтобы что-нибудь сказать». — «Мальчик, — отвечала косая, — если его эминенции угодно будет еще раз спросить об этом».
— Она осмелилась это сказать?
Кольбер кивнул.
— «Дали ли уже имя ребенку?» — опять спросил я. «Без сомнения! Спросите только монсеньора. Или, лучше, будьте умны, не делайте этого! Напротив, при случае разыграйте роль моего свидетеля, и мы можем получить от этого в будущем большие выгоды. Ребенка зовут Мархиали». Это говорила мне госпожа Бове, доверенная королевы, но я только впоследствии узнал, что это была она.
— О, дьявольское создание, она еще будет причиной нашей гибели! Ей нужно зажать рот и держать в золотой клетке!
Ну, хорошо, я сознаюсь, что это был проступок королевы-вдовы, о котором я и Бове одни знаем: отец ребенка умер!
— Я не хочу притворяться, эминенция, будто верю вам, и еще менее — будто ничего не знаю. Во мне нет никакого желания вникать в сущность тех вещей, которым гораздо лучше оставаться неизвестными, и я позволил себе заговорить о них только в присутствии моего господина и благодетеля. Но тем не менее эта тайна такого свойства, что невольно над ней призадумаешься. Мне кажется, что, если б в совершенном проступке виновна была одна королева-вдова, она бы непременно позволила молодому королю жениться на синьоре Мариетте; она пожелала бы хотя бы этим искупить перед вами и Францией свой вдовий позор. Но она действовала совершенно наоборот! Ей ничего не стоило в присутствии Тюренна объявить вам свое решительное несогласие на этот брак; мало того, она скорее допустит, чтобы второй сын занял королевский престол вместо первенца, скорее пойдет войной на вас и на Людовика, чем когда-либо согласится назвать Мариетту Манчини своей дочерью!
Увлекательный исторический роман А.Е. Брахфогеля «Рыцарь Леопольд фон Ведель» переносит читателя в бурный XVI век, время ожесточенной борьбы католиков и протестантов. Война и мир, интриги и преступления, ненависть и любовь… В центре этих событий благородный рыцарь Леопольд фон Ведель, на всю жизнь оставшийся верным своим идеалам и любви к прекрасной Анне фон Эйкштедт.Вместе с героем вы побываете в Германии и Венгрии, Италии и Испании, на Ближнем Востоке и в Англии, переживете множество испытаний и приключений…Нашим читателям хорошо известны исторические произведения французских и английских авторов.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.