Людовик XIV, или Комедия жизни - [22]

— Если дело только за этим, то вам нечего колебаться. Нет сомнения, что бывший адвокат имеет достаточно знаний и опыта, чтобы быть мне хорошим помощником. Ведь ваше настоящее положение не очень завидно?

Мольер улыбнулся.

— Оно не хуже и не лучше миллионов других, но только более соответствует моим вкусам. Я охотнее стану играть самую плохую комедию, чем сяду за деловой стол. Кто уже истаскал пару сапог на сцене, тот не годится для обыденной жизни. Положим, что ради вас я и совершил бы насилие над собой, но вы скоро стали бы тяготиться мною, а я — вами. Деликатность удержала бы вас отказать мне, благодарность воспретила бы мне покинуть вас. Наши отношения делались бы с каждым днем натянутее, стеснительнее и стали бы наконец так невыносимы, что мы бы обрадовались первой возможности расстаться. Став вашим придворным, я мало-помалу приобрету все пороки тех людей, которые вас окружают и которых вы презираете. Оставаясь же актером, я могу надеяться, что мои шутки иногда понравятся вам и рассеют ваше мрачное настроение. Для меня нет большего наслаждения, как подмечать слабости и пороки людей, представлять их в смешном виде, смеяться самому и заставлять хохотать других над собственными недостатками. Я не считаю себя ни великим актером, ни замечательным писателем, но все же я не променяю своих занятий ни на какие блага мира. О, ваше высочество, не отнимайте у меня этой радости, этого счастья! Я ни на что другое не способен.

— Но вы можете быть по крайней мере моим другом, удивительный человек!

— Эх, ваше высочество, я давно уже ваш друг в душе.

Но это — актерская дружба, а она очень свободна. Вам нельзя будет пожаловаться, если впоследствии вы убедитесь, что я еще эгоистичнее других.

— Ну я готов испытывать этот эгоизм. Но слушайте, Мольер, если ваш гений, как сочинителя и комика, так же велик, как богато ваше воображение и остроумие, то я предсказываю, что вы будете когда-нибудь величайшим писателем Франции, а, может быть, и всего света. Но все это еще впереди, а пока, так как я благодаря вашему уму и веселости так же нуждаюсь в вас, как пациент в докторе, то вот какое я делаю вам предложение: следуйте своему призванию, оставайтесь здесь и играйте с труппой Бежар, а в свободное время будьте всегда со мною.

— Дорогой, прекрасный принц, — воскликнул тронутый Мольер, — вашей милостью и благоволением вы возвышаете меня в собственных глазах! И если впоследствии вы и в самом деле пожалеете, что отличили таким образом комедианта Мольера, то счастье заслужить вашу привязанность останется неизгладимым в моем воспоминании и, подобно солнцу, осветит мрачные часы моей жизни.

— Итак, решено — вы мой гость, — сказал Конти, крепко пожимая руку Мольера. — Вы женаты?

— Благодаря Богу, нет, но тем не менее влюблен!

— Ха-ха, ну это ваши частные дела. Может быть, вы желаете, чтобы кто-нибудь из труппы жил с вами, тогда, пожалуйста, не стесняйтесь. Я позабочусь, чтобы вы чувствовали себя хорошо и всякий обращался бы с вами, как с человеком, который мне очень понравился. Сколько времени я еще останусь в Пезенасе и сколько буду управлять Лангедоком — неизвестно. Я просил о своем увольнении после печальной кончины Серасина.

Но как бы там ни было, а о вас позаботятся. Кроме служителей и моих кавалеров, в доме живет еще аббат. Он неблагодарный бездельник, но тем не менее умный человек, общество которого очень приятно. Я еще должен упомянуть об одной даме — моей приятельнице!

— Которую я вполне уважаю, но… — Мольер внезапно замолчал.

— Но что же?!

— Которая тем опаснее для вас, что она или умнее аббата, или… простите ваше высочество… вы слепы.

— Как, Мольер? Почему вы так думаете?

— Эх, принц, если все, окружающие вас, глупцы и интриганы, то почему же именно эта дама будет ангелом добродетели? Подобные женщины никогда почти не бывают верны и преданны. Да было бы и глупо, если б она не пользовалась своим положением и не старалась вознаградить себя как следует.

— Этого нет у Флоранс Кальвимон. Она верна до самопожертвования, потому что любит меня. Она это доказала в бедственные времена Фронды, и я уважаю ее.

— Ха-ха, стало быть, и вы, принц, принадлежите к числу людей, которые закрывают всегда глаза перед теми предметами, которых не хотят видеть и воображают потом, что их совсем не было.

— В этот раз, друг мой, ваше знание человеческого сердца совершенно ошибочно. Если б я когда-нибудь увидел, что Флоранс обманывает меня, я бы не закрывал глаза, а расстался бы с ней скорее, чем вам нужно, чтобы переодеться в антракте. Но я никогда не сделаю подобного открытия.

— Ну конечно, ваше высочество. Дама эта тем увереннее может предаваться своим страстям, чем крепче держит высокого поклонника в своих сетях.

Принц с неудовольствием вскочил с места.

— Вы говорите так, как будто вам что-нибудь известно!

— Мне? Ничего! Что может мне быть известно? Перед вашим приездом я провел всего дня два в Пезенасе. Я заметил только, что эта госпожа находит очень интересным Лагранжа, нашего актера. А он не такой человек, чтобы женщина могла избегнуть его влияния, если это ему обещает приключение.