Людовик XIV, или Комедия жизни - [23]

— Вы шутите! Это было бы более чем смешно! Это было бы пошло и нелепо.

Принц был, видимо, раздражен. Мольер пожал плечами:

— В таком случае я дурак, а это не новость, но позвольте предложить еще один вопрос, ваше высочество. Было бы вам неприятно, если б я поместил у себя именно этого Лагранжа?

Его взор выжидательно был устремлен на принца, и легкая усмешка появилась на губах.

Конти несколько сердито и в замешательстве ходил взад и вперед, потом внезапно обернулся и, взглянув на насмешливое лицо актера, слегка покраснел, но сейчас же расхохотался от всего сердца:

— Ну, конечно. Ха-ха, пускай он живет здесь.

— Вы позволите?

— Ну да, конечно.

— Вы понимаете, с какой целью я прошу вас об этом?

— Эх, мой милый, цели вы вашей не достигнете, а если и достигнете, то это будет хороший урок! Несмотря на это новое горькое разочарование, я… — Принц не договорил. — До свидания, любезный Мольер. Вы можете быть довольны тем, что своим обществом развеселили меня.

— Очень счастлив, ваше высочество, что моя болтовня разогнала вашу скуку.

Он поклонился и вышел.

Конти смотрел ему вслед с радостной улыбкой и удивлением.

— Ей-богу же, в этом маленьком, забавно грациозном существе скрывается великий человек! Поклен, ты прав, что сделался Мольером, актером. Иди же вперед! Да, этот тон и эта веселая мудрость — лучшее лекарство для моей души. Я хочу, чтобы этот дорогой цветок, расцветший в глуши, в нищете, принес свой плод. Может быть, этим я искуплю все дурное, что сделал в жизни. Ученики покойного Гасенди, актер и принц, должны быть друзьями на всю жизнь.

Глава VI. Неудача госпожи Кальвимон

Принц по-прежнему находился в самом дурном расположении духа. В нем все еще происходила внутренняя борьба, с той только разницей, что болезненная возбужденность уступила место тихой задумчивости. Он снова виделся с госпожой Кальвимон, и, казалось, будто дурное мнение, высказанное о ней Мольером, настроило принца на еще более нежный лад. Конти был в таком настроении, что предпочитал, скорее, быть заведомо обманутым, нежели причинить огорчение столь близкой ему особе. К общему удивлению, тот самый актер, которого принц принял сначала так неблагосклонно, стал его любимцем, беседу с которым он явно предпочитал обществу своих кавалеров. Но так как новый фаворит, несмотря на счастливую перемену судьбы, был по-прежнему скромен и соединял неистощимый юмор с утонченной вежливостью, то скоро он сделался любимцем и всех придворных. Остроты Мольера всегда имели характер добродушный и в них проглядывала какая-то задушевность, которая смягчала всю горечь насмешки. Принц никогда не чувствовал себя в лучшем расположении духа, как в то время, когда в его комнатах появлялось оживленное лицо актера, ставшего впоследствии столь незабвенным для всей Франции. Только госпожа Кальвимон не разделяла всеобщей симпатии и чувствовала ревность к этому неожиданному сопернику. Но она была слишком умна, чтобы выказать свое неудовольствие, и понимала, что, начав интригу против Мольера, она поставит на карту свое собственное счастье. Понятно, что эти обстоятельства чрезвычайно возвысили Мольера в глазах его труппы. Всякий старался угождать ему, а девица Бежар приняла самый нежный, заискивающий тон, чтобы загладить свое возмутительное поведение. Насмешливо посмеиваясь, Мольер простил всех, и был по-прежнему ласков и обходителен. Только относительно Мадлены он воспользовался своим положением и объявил, что примирится с ней на том условии, если она будет снисходительна к Арманде, этой странной, дикой девушке, которая выказала такую страстную привязанность к Мольеру. Приближалось время открытия собрания земских чинов, и по этому поводу предполагался целый ряд увеселений. Труппа Бежар должна была дать два представления, для которых были выбраны комедия Мольера и «Сид» Корнеля.

В день открытия собрания, когда Безьер и маленький городок Пезенас были переполнены духовенством, богатой буржуазией и старыми лангедокскими дворянами, которые приехали из своих родовых поместий с женами и детьми, Мольер занимался в кабинете Конти распределением празднеств. В первый раз после гражданской войны правительство собрало депутатов, чтобы обсудить вопросы, касающиеся нового устройства провинции, и принять надлежащие меры для уничтожения пагубных следов войны.

Победоносное правительство должно было выбрать в свои представители одного из знатнейших принцев и притом из числа тех, которые сами сражались против трех лилий. Все эти качества соединялись в особе Конти, выбором которого правительство ожидало возбудить к себе особенное доверие.

— Вы остались, ваше высочество, при прежнем решении, чтобы дамы не участвовали официально в празднествах? — говорил Мольер герцогу.

— Моя супруга не будет присутствовать на празднествах, стало быть, некому играть роль хозяйки.

— Чтобы не набросить некоторой тени на ее высочество, не следует ли госпоже Кальвимон также отказаться от участия в празднествах?

— Конечно, но она может присутствовать как зрительница.

— А на балу, который дворянство предполагает дать вашему высочеству в Безьере?

— Я буду один! Но все-таки в моем доме Флоранс — полная хозяйка. Я полагаю, что долг вежливости и деликатности заставит каждого отнестись к ней таким образом.