Людовик XIII - [100]

Оставалось разобраться со «стрелочниками» — Лапортом и герцогиней де Шеврез. Паж молчал как рыба, и королеве велели написать ему, чтобы он во всём признался. Но письмо было написано под диктовку, в очень расплывчатых выражениях. Что значит «во всём»? В переписке с Шеврез? С Мирабелем? Или в сношениях с Марией Медичи, английским двором и Оливаресом? Уж лучше молчать. Здесь открывается очередная страница истории, достойная авантюрного романа. В Бастилии находился шевалье де Жар, помилованный на эшафоте и заключенный в тюрьму пожизненно. Мари де Отфор выдала себя за горничную его приятельницы мадам де Вилларсо и отправилась вместе с ней на свидание. Там она передала Жару письмо с подробными инструкциями королевы Лапорту. Шевалье сумел разузнать, что камера Лапорта находится под его собственной, двумя этажами ниже. Во время прогулки в тюремном дворе он сговорился с узниками с промежуточных этажей. Ночью каждый разобрал пол в своей камере, и Лапорту спустили письмо на нитке, выдранной из рубашки. На следующий же день Лапорта вызвали на допрос и показали ему орудия пыток: дыбу, «испанский сапог», жаровни, клещи… Лапорт стоял на своем: письмо королевы было ей продиктовано, но если ее гофмейстер господин де Ларивьер повторит вслух приказ ее величества, он всё скажет. В присутствии Ларивьера Лапорт признался, что передавал письмо Мирабелю через Ожье из английского посольства — и только. Его вернули в камеру, где он провел еще девять месяцев.

Ришельё отправил в Тур двух аббатов, чтобы расспросить «Шевретту». Та уже знала, что произошло, и с полным основанием опасалась королевского гнева. Сначала она всё отрицала, но 24 августа подписала некоторые признания, которые аббат дю Дора привез в Париж.

От герцогини было меньше вреда, пока она находилась во Франции, поэтому кардинал всячески пытался помешать ее отъезду за границу; он даже предложил уплатить ее долги. Ларошфуко прислал в Тур англичанина Крафта, чтобы успокоить герцогиню: король ее простит. Однако та всё равно не находила себе места. Аббат дю Дора в дороге заболел, от него не было вестей. Тут герцогине доставили часослов от Мари де Отфор. Согласно их уговору, если переплет книги будет зеленым, значит, бояться нечего, красный цвет — опасность. Переплет часослова оказался красным. Более того, в книгу было вложено письмо королевы, сообщавшей, что арест неминуем: за герцогиней придут утром 6 сентября.

Возможно, Анна Австрийская попросту желала избавиться от чересчур деятельной подруги, которая уже навлекла на нее немало бед. Как бы то ни было, герцогиня запаниковала. Получив часослов, она немедленно отправилась к старому архиепископу Турскому Бертрану д’Эшо и получила от него рекомендательное письмо его племяннику в Стране басков. В девять вечера она покинула замок Кузьер, переодевшись в мужское платье, и верхом, в сопровождении двух слуг, выехала в Пуатье, а затем в Рюффек, где обратилась за помощью к Ларошфуко. Не сумев похитить королеву, тот предоставил герцогине карету и четверку лошадей, а также дал адрес своего поверенного Мальбати, который проводил ее до испанской границы. Из Испании «Шевретта» отправилась в Англию.

Тем временем испанцы решили совершить отвлекающий маневр, чтобы оттянуть силы противника с нидерландского и итальянского фронтов, и осуществить вторжение во Францию с юго-запада, через Руссильон. 27 августа 12 тысяч пехотинцев и 1300 конников с четырьмя десятками орудий осадили крепость Леукате, гарнизон которой состоял всего из 110 солдат. Комендант Эркюль Бурсье де Барри мобилизовал к ним в помощь 60 жителей соседнего поселка, чтобы продержаться до подхода подкрепления. В самом деле, на выручку вскоре пришли две роты Лангедокского полка.

Поселок Леукате сожгли 2 сентября. Командир испанцев попытался подкупить защитников форта пятью тысячами экю наличными и шестью тысячами пожизненной ренты, но предложение о сдаче было отклонено. Тогда осаждавшие стали строить вокруг крепости стену с двумя фортами. Три батареи ежедневно обстреливали Леукате, выпуская по 400–500 снарядов. Одновременно испанская конница опустошала окрестности, продвинувшись до самого Нарбонна. Внешние бастионы Леукате были разрушены; защитники крепости остались без провианта. Испанцы предвкушали легкую победу.

Но они просчитались: 11 сентября в Лангедоке собрали ополчение; войска д’Аркура, недавно захватившие Леринские острова, присоединились к регулярным отрядам Шарля де Шомберга; в общей сложности удалось собрать 20 тысяч человек пехоты и четыре тысячи конницы. У испанцев был перевес в артиллерии, но ради такого случая де Сурди снял пушки с галер. 28 сентября французская армия подошла к испанскому лагерю. На военном совете было решено атаковать ночью одновременно с пяти сторон.

Первыми в лагерь ворвались застрельщики и оборудовали проход через траншеи для кавалерии. Французская конница атаковала испанскую, которая в тесноте не могла применять тактику караколирования (когда первая шеренга всадников, выстрелив, разъезжалась в стороны, освобождая место для второй), и разбила ее. Но тут пошла в атаку испанская пехота. Ее удалось отбить с большим трудом; испанцы, лучше ориентировавшиеся на местности, сумели укрыться в одном из фортов и вели оттуда убийственный огонь по неприятелю, не знавшему, куда бежать в кромешной темноте. Французская конница провела около десятка атак, но каждый раз испанцы перегруппировывались под защитой форта. В конце концов противники, совершенно измученные, отступили на исходные позиции, чтобы с наступлением дня возобновить борьбу. Тем временем де Сурди привел подкрепление; эта новость ободрила французов, а испанцев обратила в бегство. Поутру французы обнаружили, что испанцы отступили по песчаной косе между лиманом и морем, бросив всю артиллерию; лишь в форте еще оставалось около двухсот человек. Их атаковали и всех перебили.