Людовик IX Святой - [2]
Исходным основанием для автора, таким образом, является «разоблачение» методической бесперспективности традиционного механического совмещения двух исследовательских перспектив: «большой» истории и индивидуальной исторической биографии. Ключ к решению этой проблемы он видит в преодолении условного разделения исследовательских жанров: «истории структур» и длительных социальных процессов, с одной стороны, и биографического исследования — с другой.
Автор высказывает убеждение в том, что великая личность, подобная Людовику, дает возможность для «глобализации» исторического исследования даже в рамках биографии. Герой исследования соприкасался с самыми разными сторонами социальной жизни, так или иначе в его деятельности отражались важнейшие социальные и культурные процессы его времени. К их числу автор относит утверждение новых социальных групп, носителей собственных культурных детерминант, таких как городское купечество и университетские интеллектуалы. Среди наиболее существенных для эпохи духовных и культурных веяний Ж. Ле Гофф указывает и становление «новой религиозности» нищенствующих орденов, равно как и развитие новых идеологических формул сакрализации королевской власти. По мнению исследователя, рассуждения о личности «великого короля» и его биографии неизбежно должны учитывать не просто факт существенных именно для этой эпохи социальных и культурных тенденций, но специально их преломление в деятельности и самосознании Людовика.
Ж. Ле Гофф предельно точно определяет избираемые им ракурсы или, вернее, уровни рассмотрения фигуры героя. Первый определяется им как проблема соотношения разных исторических времен — времени индивидуальной биографии и времени больших исторических процессов. Традиционная композиция «герой в интерьере эпохи» замещается исследованием характера и степени влияния социально-культурных движений эпохи на развертывание биографии исторической личности. Не только в постановке задач исследования, но и на протяжении всего исследования Ж. Ле Гофф последовательно уходит от двух традиционных установок избранного им жанра — изначальной заданности исторической миссии и самой личности героя, с одной стороны, и концентрации исследования на историческом величии этой личности, экстраординарности его деяний — с другой. Людовик Святой, откровенно признаваемый автором в качестве великой и даже центральной для своего столетия фигуры, интересует исследователя специально в качестве порождения своего времени и его творца. Основной фокус внимания, однако, направлен не на эффектную событийность, а на соответствие деяний Людовика динамическим и структурно значимым явлениям ХIII века.
Второй уровень рассмотрения персоны короля имеет перед собой несомненно более сложную и проблематичную по самой своей постановке задачу. Смысл ее может быть определен как целенаправленное притязание на соприкосновение с «реальной личностью» героя, что обнаруживается в многократном повторении автором определения-метафоры «истинный Святой Людовик». Исследовательская парадигма в данном случае определяется двойственной соотнесенностью героя и эпохи: принадлежность Людовика своему времени и роль короля в формировании облика эпохи. Ж. Ле Гофф высказывает согласие с идеей Д. Леви о том, что биография представляет собой идеальное поле для определения меры свободы в действиях «агентов» — участников исторического процесса, равно как и для наблюдения за характером функционирования нормативных систем, не лишенных внутренних противоречий. Из фокуса пересечения биографического времени и времени исторического персона Людовика переносится в фокус соотнесенности личных ценностных установок и индивидуального действия с идеологическими и нормативными моделями эпохи.
Анализ или, точнее, реконструкция личности Людовика как историко-культурного феномена осуществляется Ж. Ле Гоффом путем ее рассмотрения в двух культурных и идеологических контекстах. Первый из них очерчен проблематикой сакрализации и легитимизации власти правителя, второй — системой представлений о святости, их идеально-нормативного и иерархического положения в общей системе религиозного сознания ХIII века. Исследователь полагает, что именно указанные социально-этические и ценностные системы в наибольшей степени повлияли на формирование персоны Людовика как с точки зрения личного поведения и самосознания, так и в плане ее восприятия извне. В сущности, исследование ставит своей целью триединую задачу: представить Людовика как личность, как короля и как святого, причем все ипостаси героя оказываются глубоко и органично взаимосвязаны.
