Люди желтых плащей - [24]

   -- Мы не будем щадить ни людей, ни нелюдей! Мы -- люди желтых плащей!

   К нам присоединяется голос Михася. Славный пример.

   -- Мы никогда не сдадимся и никогда не сложим оружие. Мы -- люди желтых плащей!

   Теперь за мной повторяют все. Пока неуверенно, но с каждым новым словом их голоса крепнут.

   -- Кто пойдет против нас, познает наш гнев. Милость нашу познают только люди в желтых плащах. Мы -- люди желтых плащей!

   Хором:

   -- Мы -- люди желтых плащей!

   -- Мы не спасатели человечества! Мы не герои! Мы делаем только то, что нужно для спасения людей в желтых плащах! Мы -- люди желтых плащей!

   -- МЫ -- ЛЮДИ ЖЕЛТЫХ ПЛАЩЕЙ.

   Они кричат. Все вместе. Слышу, как Витос, сжав кулаки, тянет: "ПЛАЩ-Е-Е-ЕЙ!" В сочетании с музыкой эффект потрясающий. Руки покрываются гусиной кожей, грудь распирает. Но я продолжаю:

   -- В наши ряды можно вступить, из наших рядов нельзя выйти! Мы гостеприимны, но мы строги! Мы жестоки, но мы справедливы! Мы -- люди желтых плащей!

   -- МЫ -- ЛЮДИ ЖЕЛТЫХ ПЛАЩЕЙ!

   -- У нас своя правда! Горе тому, кто попадет на наш суд! Счастье тому, кому мы вынесем приговор! Потому что в тот же день муки его закончатся! Мы -- раковая опухоль наших врагов! МЫ -- ЛЕКАРСТВО ОТ ИХ ЗАПОРОВ! И МЫ ДАДИМ ПРОСРАТЬСЯ ЛЮБОМУ, КТО ЗАХОЧЕТ НАС ОТВЕДАТЬ! МЫ -- ЛЮДИ ЖЕЛТЫХ ПЛАЩЕЙ!!! -- ору во всю глотку.

   МЫ -- ЛЮДИ ЖЕЛТЫХ ПЛАЩЕЙ!!! -- вторят мне мои друзья.

   Нет -- теперь уже мои братья.

   19:00

   Мы отправляемся в путешествие ровно в семь часов вечера, в понедельник первой недели новой эры. Две машины, по три человека в каждой.

   Отъезжая, бросаем прощальный взгляд на дом бабушки. Мы еще не знаем, что больше не вернемся сюда никогда.

Глава 7

Ночлег

   19:10

   "Моторола" в моей руке оживает, из динамика раздается голос Михася:

   -- Макс, прием! Меня слышно?

   -- Слышно, брат, слышно.

   Если бы он говорил чуть громче, я бы услышал его без всякой рации. Белая "Октавия" опережает нас всего на несколько метров. Наш кортеж из двух машин неспешно поднимается по Вавилова.

   Вопреки моим ожиданиям, брошенных автомобилей здесь не так уж много, наша маленькая колонна движется без особых помех. Все логично. Разбуженные посреди ночи люди, контролируемые инстинктом самосохранения, бежали из города -- мы же едем в город. В самый эпицентр хаоса, из которого все так стремились вырваться.

   Поглаживаю в ладонях пластиковое цевье "Сайги". Потренироваться в стрельбе в пределах жилого микрорайона мы не решились -- лишний шум мог привлечь нежелательное внимание. Поэтому свой магазин на десять патронов я зарядил поочередно дробовыми и пулевыми. Если промахнусь пулей, так хоть несколько дробинок достигнут цели. Впрочем, теперь, когда мы опытным путем убедились в полной невосприимчивости "прокаженных" к боли, дробовые заряды уже не кажутся мне хорошей идеей. Пара крошечных металлических шариков вряд ли остановят разъяренное отродье. С другой стороны, улетевшая "в молоко" пуля еще хуже. И потом, кто сказал, что стрелять придется только в "прокаженных"?

   Женя за рулем издает беспрерывные матерные восклицания. В отличие от меня, лицезреть постапокалиптический Ростов ему доводится впервые. Как, впрочем, и Артему, однако его голоса с заднего сиденья я не слышу. Сильные эмоции он переживает глубоко внутри себя. Не знаю, хорошо это или плохо в условиях постоянного нервного перенапряжения, но делать ему замечания не намерен. По крайней мере, пока он не снес еще чью-нибудь голову. С тех пор, как заряд дроби декапитировал зараженного мальчишку, Артем не расстается со своим "Ремингтоном".

   С переднего пассажирского сиденья рассматриваю улицу, по которой ездил почти каждый день на протяжении многих лет. И не узнаю ее. Ресторан "Распутинъ", специализирующийся на классической русской кухне, в котором я так и не успел побывать, теперь никогда не откроет передо мной свои двери. Потому что дверей больше нет, как и львиной части фасада. Что-то огромное, невероятно тяжелое, размером с броневик, въехало внутрь прямо через стену и выехало обратно. Сквозь глубокий черный зев видны переломанные столы и стулья. Горы битого стекла островками возвышаются над затопленным водой полом. На одну секунду мне кажется, что я различаю тела. Очень надеюсь, что все они мертвы. В нашем новом мире только мертвые вселяют покой в живых.

   Черные столбы дыма все еще вьются над городом. В воздухе витает тяжелый запах гари. Пройдет некоторое время, прежде чем пожарища стихнут окончательно. Тогда на смену гари придет ни с чем не сравнимый аромат трупного разложения.

   Однако "бесхозных" трупов на улицах стало меньше, это бросается в глаза. Вместо мертвецов, на дорогах, тротуарах и в салонах покинутых машин все чаще попадаются следы кровавого пиршества. Густые бурые пятна (словно кто-то уронил с неба огромный помидор) вперемешку с обрывками одежды...

   Внезапно меня осеняет. За день тысячи "прокаженных" успели нагулять аппетит, а кратковременный дождь дал возможность выбраться из своих убежищ на поиски пищи. Кому-то удалось найти "живую" еду, но на каждого такого приходилось десять-двадцать тех, кому повезло меньше. А где есть каннибализм, там есть и трупоедство...