Люди земли Русской. Статьи о русской истории - [14]

Итак, целый ряд крупнейших исторических фактов на всем протяжении жизни государства Российского и Российской нации свидетельствуют нам об участии русской православной церкви в их жизни и развитии. Ныне же, в смутные дни Российского безвременья и одновременно в судьбоносные для бытия нашей родины дни и часы, перед нами невольно встает вопрос:

– Допустима ли в нашей современности так называемая аполитичность Церкви, Православной Церкви Российского Зарубежья в целом и ее иерархов в отдельности, вне влияния той или иной «юрисдикции»?

Этот вопрос может быть поставлен от лица всего антикоммунистического зарубежья в целом, и в данном случае получает на него некоторый, хотя и уклончивый ответ признания советской власти властью сатанинской. Но нас, российских националистов и монархистов, волнует и другой, неуклонно следующий за первым вопрос:

– В какой же форме мыслят наши иерархи государственную организацию освобожденной и возрожденной России?

На этот неизменно встающий в нашей душе вопрос мы не получаем ответа. Не слышим мы и молитвословий о здравии и преуспеянии в благих делах Наследника престола Царей и Императоров Всероссийских, тех царей, рука об руку с которыми русская Православная Церковь строила великое государство и сквозь тяжкие испытания вела к благоденствию и духовному совершенствованию всю Российскую нацию в целом, что и составляло стержень русской церковно-политической традиции. Эту традицию мы отстаиваем в историческом плане и боремся за восстановление и утверждение ее в будущем.

«Знамя России»,

Нью-Йорк, 23 декабря 1955 г.,

№ 134, с. 7–9.

Гибель Новгородской демократии

Расцвеченная домыслами, вымыслами и не лишенным порой красоты поэтическим орнаментом сказка о новгородской вольности пленяла многие, очень многие умы русской молодежи минувшего века. Среди очарованных его мы встречаем имена действительно крупных людей.

Прославлению новгородской свободы посвятил свои лучшие строки поэт-декабрист Рылеев, но даже скинув его со счета, придется все же вспомнить, что созвучные строки мы найдем у Пушкина, Лермонтова и даже у столь трезво смотревшего на русское прошлое поэта, каким был граф А. К. Толстой. В их и многих других стихах звон набатного и, как свидетельствуют исторические документы, жиденького, легковесного вечевого глашатая прекратился в мелодию гимна народной свободы.

Не отставали и историки, особенно те из них, кто был враждебно настроен к национально русской исторической традиции единовластия-самодержавия, как например, имевший шумный успех в свое время, легковесный, популярный, но не лишенный беллетристической талантливости Костомаров. Символом новгородского вечевого колокола широко пользовались и политические деятели недавнего еще, памятного нам прошлого. В результате совместных усилий всех этих «властителей умов» в головах предфевральских поколений российской интеллигенции слагалось абсолютно неправильное, антиисторичное представление о развитии новгородской демократической республики и о ее гибели, произошедшей якобы по вине того же жупела всех российских прогрессистов – Самодержавия.

В XIV в., веке максимального расцвета экономического могущества Новгородской республики, ее территория намного превышала область носителя русской национальной идеи Великого Княжества Московского. О соотношении экономических баз обоих государственных образований и говорить нечего: Москва была бедна, Новгород был богат; Москва была вынуждена беспрерывно расходовать все возможные для нее средства на выплату дани Орде, оборону и собственное строительство, – Новгород же беспрерывно накапливал прибыли, пользуясь значительной безопасностью от нападений хищных кочевников: крымские и ногайские орды не достигали его, от Казани он был заслонен тою же бедной Москвою, а кроме того, обладал огромными колониями всего русского севера, жестоко эксплуатируемыми им, чего не имело Московское княжество-монархия. И все же в возникшей борьбе между двумя этими русскими государственными образованиями, монархией и республикой, республика пала, пала, как мы увидим, смрадно и позорно.

Гимназические учебники, формировавшие исторические взгляды предфевральских поколений российской интеллигенции, довольно скудно повествовали о новгородском вече, как о высшем органе управления этой республикой, о происходивших на мосту через Волхов локальных буйных схватках между различными группами его населения, о торговой и культурной связи Новгорода с просвещенным Западом, но давали очень мало сведении о подлинной социально-политической структуре самой республики и вытекавшей из этой структуры социально-политической ее жизни. Между тем новгородская, московская, суздальская, владимирская и псковская летописи того времени, исторические документы Польши, Литвы, Швеции и Тевтонского Ордена дают нам о Новгороде очень большое количество сведений, совершенно достаточное для того, чтобы представить себе полностью и всесторонне исторический быт этой крупнейшей республики Древней Руси.

Вся политическая структура новгородского государства была построена на принципе анархического по существу коллектива при полном отрицании и ярко выраженной враждебности к установлению какой-либо твердой, а тем более легитимистичной власти. Князь не был правителем Новгорода, но лишь наемником анархического коллектива, тщательно ограниченным во всех правах. В его обязанности входило лишь военное устройство республики и отчасти суд, но и то и другое князь вел под строгим контролем «совета господ», фактически управлявшего обширным и богатым государством. Именно «совет господ» и был верховным правящим органом Новгорода. Он, а не народное вече, шумное и бурное по форме, но по существу не представлявшее собой сколь-либо значительной политической силы. Этот «совет господ» состоял из «степенных», т. е. пребывавших в должности высших административных лиц – посадника и тысяцкого, а также и из наличных бывших ранее посадников и тысяцких, которые автоматически входили в него. Число членов совета колебалось, но состав их был всегда однороден. В «совет господ» входили только представители высшего промышленного боярства, т. е. крупнейшие финансисты республики, державшие в своих руках и контролировавшие всю ее экономику. Таким образом «с течением времени все местное управление перешло в руки немногих знатных домов», пишет В. О. Ключевский, «из них новгородское вече выбирало посадников и тысяцких, их члены наполняли новгородский правительственный совет, который собственно и давал направление политической жизни». О каком же народоправстве или хотя бы всего лишь влиянии подлинной народной воли на политическую жизнь республики можно говорить при такой структуре ее правительства? Миф о народной вольности Господина Великого Новгорода – только сказка, созданная верхоглядами и недоучками.