Люди-тритоны. Город-западня - [12]

— Шутки закончились, — прорычал Кавендиш и решительным шагом двинулся к городу.

В полном изнеможении разведчик присел на дно перевернутого желоба. Он только что обежал буквально половину города и не встретил ни одной живой души. Сдвинув на затылок свою широкополую шляпу, он заканчивал вытирать пот со лба скомканным носовым платком, когда увидел Джага. Тот пересекал центральную улицу, направляясь к Кавендишу.

— Я ни черта не понимаю, — сказал он подошедшему Джагу. — Я никого не встретил, и не потому, что плохо искал. А ведь в то же время в этих домах постоянно живут… Они содержатся в такой чистоте, что невозможно пожелать лучшего. На столе шерифа я даже обнаружил чашку с недопитым кофе.

Джаг стоял перед ним с явно удрученным видом.

— У меня есть для тебя еще одна «приятная» новость, — скривил он губы в горькой ухмылке.

Разведчик бросил платок и поднял на друга глаза. Его брови нахмурились, лицо мгновенно приняло обеспокоенное выражение.

— Наши лошади… Они тоже исчезли, — выпалил Джаг.

Разъяренный разведчик вскочил на ноги, словно подброшенный мощной пружиной. Его глаза, казалось, вылезут из орбит. Вытащив из кобуры револьвер, он начал стрелять наугад по окнам и витринам.

— Вы покажетесь или нет, банда проходимцев!? — зарычал он. — Украсть у меня мою лошадь! Вам не хватит вечности, чтобы сожалеть об этом! Я вам покажу! Я заставлю вас испражняться расплавленным свинцом и гектометрами колючей проволоки!

Джаг стоял рядом с ним и своей невозмутимостью напоминал статую. Странно, но он освободился от этого неприятного страха. Теперь, когда опасность приобрела характер банальности, он был готов сражаться, даже еще не зная природы этой опасности.

Расстреляв все патроны, Кавендиш успокоился и принялся снова заряжать револьвер.

— У нас есть еще мотоцикл, — сказал он, словно желая доказать самому себе, что еще не потерял рассудок.

Не сговариваясь, мужчины бросились бежать к площади, где стояла виселица. У оружейной лавки они резко остановились.

Повешенный по-прежнему раскачивался в воздухе под легким дуновением бриза, который поднимался с наступлением сумерек.

Мотоцикл стоял на прежнем месте, но… без колес.

Откровенно говоря, ни Джаг, ни Кавендиш не были удивлены подобной подлостью. В глубине души они ожидали такого исхода.

— На этот раз война объявлена окончательно, — сказал разведчик. — За нас берутся в открытую, в чем не приходится сомневаться.

Посмотрев на Джага лихорадочно горящими глазами, он добавил:

— Я не знаю, согласишься ли ты со мной, но нам лучше не шататься по улицам. Скоро станет темно, и это серьезно осложнит нам жизнь. Предлагаю возвратиться в отель, там мы сможем поспать, сменяя друг друга, и дождаться утра…

Джаг выразил свое согласие молчанием, и они направились к отелю.

Незаметно бриз усилился, и скоро по главной улице гулял холодный ветер, леденивший душу, как загробное дуновение.

Из номеров не доносилось никаких звуков.

Решив провести ночь в номере Кавендиша, мужчины обследовали его самым тщательным образом, чтобы убедиться, что кроме двери нет другого входа.

Затем они немного поели, скорей для того, чтобы разрядить обстановку, а не утолить голод. Разведчик посчитал, что его нервы сильно взвинчены, чтобы уснуть, и предложил Джагу лечь спать первому, а сам устроился у выходящей на балкон стеклянной двери, положив на колени карабин «аншутц-сэвидж» калибра 7x357 с оптическим прицелом. Это было не самое удобное оружие для ближнего боя, но вместе с кольтом оно могло обеспечить достаточную мощь огня.

Измученный нервным перенапряжением, Джаг без лишних уговоров скользнул под простыню и почти мгновенно уснул. Но чуткий сон не мог принести ему отдыха, мозг продолжал бодрствовать, готовый уловить малейший шум, который выдал бы чужое присутствие.

Поглядывая то на пустынную улицу, то на дверь, заблокированную спинкой стула, Кавендиш слышал, как несколько раз застонал Джаг, а затем так сильно дернулся, что пришлось подойти к кровати и проверить, не проснулся ли тот. Но ничего подобного, Джаг спал, только лицо время от времени искажалось судорогами.

Успокоившись, Кавендиш возвратился на свой пост.

Во сне Джагу мерещилось, что он идет вперед по туманной местности и видение расплывается, все меняясь по мере того, как через него проходит.

Он продолжал идти, зная, что рай, так расхваливаемый старым Патчем, был там, в самом конце, где прозрачный источник, населенный резвыми наядами, впадал в океан, окруженный сиянием всех цветов радуги. Ноги Джага утопали в йодистом тумане, сплошным ковром покрывавшем землю.

А рай отступал, удалялся, словно что-то там впереди всасывало его в себя.

Туман сгущался, краски тяжелели, от нехватки кислорода становилось все труднее дышать.

Джаг побежал.

Под его босыми ногами траву сменил ковер из тончайшего песка, перешедший в искрящееся пространство, сверкание которого Джаг принял поначалу за блеск жемчужин росы.

Но пройдя несколько метров вперед, он понял, что в действительности это сплошной слой битого стекла.

Желая выбраться оттуда как можно скорее, он удвоил скорость и побежал, едва касаясь ступнями поверхности стекла. Внезапно под его ногами появились торчащие гвозди, затем раскаленные угли.