Люди среди людей - [37]

Проводники, взятые в кафирском селении Пронз, обещают скорый отдых: где-то неподалеку - большой поселок Вама. К вечеру злополучную деревню действительно удается разглядеть в бинокль. Но где! «На противоположной стороне ущелья на высоте 400 - 500 метров выше дороги, словно птичьи гнезда, видны деревянные многоэтажные постройки в окружении дубового леса. Кишлак буквально на высоте птичьего полета и недосягаем для каравана». До кишлака надо по крутой горе идти километра четыре. Но делать нечего: лошади уже два дня не получали ячменя, надо во что бы то ни стало добыть фураж.

Оставив караван внизу, Вавилов вместе с местным пастухом отправляется на разведку. В полутьме ранних сумерек они долго карабкаются по склонам. Но вот наконец и дома. Первое впечатление ужасное: мужчины Вамы напоминают пещерных людей. Их одежда состоит лишь из козьих шкур мехом внутрь, без рукавов. Но при более близком знакомстве опасения рассеиваются. В неприступных «птичьих гнездах», где легенды поселяют обычно злых гномов, на зтот раз живут рослые, красивые, а главное, приветливые люди. Их речь непонятна, но дружелюбие и гостеприимство во всем мире имеют общий язык. Вавилов, очевидно, расположил к себе аборигенов. «Мигом собралась вся деревня, в изумлении рассматривая редкую европейскую разновидность». С не меньшим любопытством и сам ученый обходит дом за домом, входит внутрь жилья, рассматривает закрома, утварь. Пока ходят в соседнюю деревню за кормом для лошадей, он успевает описать и резьбу на постройках, и вышивку на женских платьях и, конечно же, добыть семена всех возделываемых культур. В домах тепло. Вместо свечей потрескивают прутья, смоченные в масле сурепки. Перед приезжим вырастает гора лепешек из проса, на деревянной тарелке подают, очевидно, высоко ценимое в здешних суровых местах лакомство - кислый виноград. Несмотря на поздний час и усталость, Николай Иванович продолжает вникать во все подробности быта. Кормятся обитатели Вамы, собирая кедровые орехи и ягоды, на склонах гор на крохотных террасах сеют просо, сорго, кукурузу. Почти первобытная жизнь. Но в ушах у женщин - длинные серебряные серьги, на шее - целые мониста из индийских и афганских монет. У очага вместе с самодельными деревянными тарелками - медные котлы: рядом Индия, Афганистан, медленно, но неизбежно пробивающаяся через горы восточная культура.

Наутро начинается движение к следующему селению - Гуссалик. Дорога туда идет по извилистому руслу реки Парун.

Дневниковые записи Вавилова с самого начала приобретают тональность тревожного барабанного боя: «Путь отчаянный, пригодный только для пешего прохода и для коз… Через каждые полчаса обсуждаем, как переправить лошадей… Препятствия на каждом шагу, то в виде обрыва, то в виде каменных ступеней больше метра. Проходим через полуразвалившийся мост; первая лошадь проваливается в переплет моста из сучьев. Строим мост, приносим деревья, камни… Перевьючиваем то и дело лошадей, часть пути вьюки несем на руках…»

Вдобавок ко всем бедам взятые в Ваме проводники боятся идти в Гуссалик: у тамошнего кишлака дурная репутация, можно ждать разбойничьего налета. Несколько раз проводники порываются бросить караван, пытаются даже вернуть выданные им вперед рупии и, когда до Гуссалика остается два-три километра, действительно убегают. Караван некоторое время идет наугад. Все сменилось вокруг - люди, растения на полях, скот. Гуссалик - типичное афганское село, говорят здесь на языке пушту и сеют те же примерно культуры, что под Кабулом. Жители в Гуссалике действительно угрюмы, неприветливы, однако вовсе не склонны к разбою. Во всяком случае, караван получает кров и отдых, а начальник экспедиции может с удовлетворением записать, что Кафиристан пройден.

Дорога на юг подобно реке ниспадает все ниже и ниже. Все более чувствуется влияние Индии. Вокруг военного и административного центра - Чигасарая - плодородная низменность с плантациями хлопчатника, апельсиновыми рощами. Села и дороги становятся многолюдными, базары - обильными. С недоумением смотрят благообразные купцы из Пешавара и Джелалабада на потрепанный караван европейца, на его измученных лошадей, разбитые вьюки. Англичанин? Нет, конечно. Британец ни в коем случае не позволил бы себе появиться в восточной стране в таком виде. Губернатор Чигасарая - тот просто ошеломлен: русский? Здесь? Губернатор любезно приглашает профессора Вавилова отдохнуть во дворце: на днях он ожидает английского полковника с индийского пограничного поста. Профессор Вавилов так же любезно уклоняется от представившейся ему чести. Едва ли появление советского гражданина в двух шагах от запретной границы порадует британского эмиссара. После такой встречи афганское министерство иностранных дел, чего доброго, откажет в разрешении на проезд через южные районы страны. У англичан в Афганистане все еще довольно прочные позиции.

Странный караван, бредущий по благословенной Джелалабадской долине среди чудес субтропической природы, продолжает привлекать внимание встречных. На стоянках в караван-сараях любопытные пытаются дознаться у солдат охраны, зачем русский отправился через непроходимый Кафиристан. Что он там делал среди недавних идолопоклонников? Но солдаты и сами едва ли могут объяснить смысл путешествия. Они рады уже тому, что выбрались живыми из «страны неверных», то бишь из «страны просвещенных»…