Люди - [100]

Понтер сделал всё, как Хак сказал, и скоро оказался на другой стороне дороги и потрусил на юг. Далеко-далеко на горизонте он мог различить мигающие огни на вершине башни Си-Эн Тауэр в центре Торонто на самом берегу озера. Мэре рассказывала ему, какой великолепный с неё открывается вид, но пока ему приходилось видеть это сооружение только с большого расстояния.

Понтер пересёк ещё одну дорогу, по которой даже так поздно ночью машины проносились каждые несколько тактов. Через короткое время он обнаружил, что входит на территорию кампуса Йоркского университета, и Хак провёл его насквозь, мимо зданий, парковок и парковых зон на другой его край.

Пробежав ещё несколько сотен саженей, Понтер оказался на узкой грязной улочке возле дома, где жил Раскин. Понтер согнулся и упёрся руками в колени, пытаясь отдышаться и выровнять дыхание. Похоже, я и правда начинаю стареть, подумал он. Приятный ветерок дул прямо ему в лицо, остужая его.

Мэре к этому времени могла уже проснуться и обнаружить его отсутствие, но, исходя из его краткого опыта ночёвок с ней в одной постели, она спала очень крепко, а до восхода солнца ещё оставалось почти две деци. К тому времени он уже будет дома, хотя и не задолго до этого времени…

— Доставай, — прошипел голос у него за спиной, и он почувствовал, как что-то твёрдое упёрлось ему в поясницу. Внезапно Понтер осознал один из недостатков устройства Гусы Каска. О да, оно могло отклонить пулю, выпущенную с некоторого расстояния, но ничего не могло поделать с выстрелом из оружия, прижатого к телу.

Однако это Канада, и огнестрельное оружие, по словам Мэре, здесь было редкостью. Но мысль о том, что ему в спину упирается нож, а не пистолет, почему-то Понтера совсем не успокаивала.

Понтер не знал, что делать. В неярком освещении и со спины нападающий, по-видимому, не признал в нём неандертальца. Но если он заговорит, даже очень тихо, на своём языке так, чтобы Хак мог переводить, этот факт немедленно выйдет наружу, и…

— Чего ты хочешь? — спросил Хак по-английски по собственному почину.

— Твой кошелёк, — сказал голос — мужской и, к разочарованию Понтера, совершенно спокойный.

— У меня нет кошелька, — ответил Хак.

— Тем хуже для тебя, — сказал глексен. — Гони деньги — или пущу кровь.

Понтер не сомневался, что справится практически с любым безоружным глексеном в рукопашном бою, но этот явно был вооружён. В этот момент Хак сообразил, что Понтер не видит, чем именно вооружён нападавший.

— Он держит стальной нож, — сказал он Понтеру через кохлеарный имплант, — с зазубренным лезвием примерно 1,2 ладони длиной и рукояткой, судя по тепловому рисунку, из полированного дерева.

Понтер подумал о том, чтобы быстро повернуться в надежде на то, что от одного вида неандертальского лица глексен растеряется, но последнее, чего бы ему хотелось, это чтобы кто-то видел его возле дома Раскина.

— Он переминается с левой ноги на правую, — сказал Хак через импланты. — Слышишь?

Понтер едва заметно кивнул.

— Он отклоняется влево… теперь вправо… влево. Улавливаешь ритм?

Ещё один крошечный кивок.

— Ну так что? — прошипел глексен.

— Хорошо, — сказал Хак Понтеру. — Когда я скажу «давай», со всей силы бей правым локтем назад. Ты попадёшь ему в солнечное сплетение, и он по крайней мере отступит назад, и тогда твой щит защитит тебя от удара ножа. — Хак переключился на внешний динамик. — У меня правда нет ни цента, — и Понтер тут же понял его ошибку: звук «и» был взят из речи глексенов и произносился другим голосом, резко отличным от голоса синтезатора Хака.

— Что за…? — сказал глексен, явно озадаченный услышанным. — А ну-ка повернись, коз…

— Давай! — скомандовал Хак Понтеру во внутреннее ухо.

Понтер вслепую ударил локтем назад и почувствовал под ним живот глексена. Послышалось нечто вроде «ых-х-х» — из лёгких от удара вырвался воздух — и Понтер развернулся лицом к нападавшему.

— Иисусе! — прошипел глексен, увидев выступающее надбровье на волосатом лице. Он ударил ножом, достаточно быстро, чтобы щит сработал со вспышкой света, преградив путь лезвию. Понтер выбросил руку вперёд и схватил глексена за тонкую шею. Он выглядел вдвое моложе Понтера. На какое-то мгновение Понтер задумался, не сжать ли кулак и раздавить сопляку горло, но не смог этого сделать.

— Брось нож, — сказал Понтер. Глексен посмотрел вниз. Понтер проследил за его взглядом и увидел, что лезвие ножа согнулось от удара о щит. Понтер немного сжал пальцы. Хватка глексена синхронно ослабла, и нож, зазвенев, упал на дорожное покрытие.

— Теперь пошёл вон, — сказал Понтер через Хака. — Проваливай, и никому ни слова.

Понтер отпустил глексена, который немедленно начал хрипеть и откашливаться. Понтер поднял руку.

— Вон! — сказал он. Глексен кивнул и бросился прочь, одну руку прижимая к животу там, куда попал локоть Понтера.

Понтер не стал терять времени и зашагал по растрескавшейся бетонной дорожке ко входу в дом.

Глава 39

Понтер молча ждал в подъезде дома Раскина; одна стеклянная дверь позади него, другая — впереди. Через несколько сотен тактов кто-то направился к выходу от лифтов, которые Понтер видел через внутреннюю стеклянную дверь. Он повернулся спиной, спрятав лицо, и стал ждать. Приближающийся глексен покинул холл, и Понтер легко перехватил стеклянную дверь до того, как она захлопнулась. Он быстро зашагал по плиточному полу — плитка для пола была чуть ли не единственной областью глексенской архитектуры, где находили применение правильные квадраты — и нажал кнопку вызова лифта. Тот, что доставил только что вышедшего глексена, всё ещё был здесь, и Понтер вошёл в раздвинувшиеся двери.