Люди Солнца - [3]
– Да что такое можно обо мне расспросить?! Я порядочная прачка, об этом две улицы знают!
– О не-ет. Прачка-то, оказывается, не вы. А племянница ваша приёмная, Милиния. Всю работу за вас делает, с утра до вечера не разгибая спины. И не знает милая девушка, что сама-то она благородной крови, а также очень богата.
В комнате повисла гнетущая тишина.
– Хорошо, что не возражаете. Потому что бессмысленно спорить. Сумма, которую вы заплатили за прачечную, – точно та, которую вы должны отдать племяннице по достижении ею шестнадцати лет. Че-рез-ме-сяц! Согласно надёжному и безупречно составленному завещанию.
– Да откуда вам это знать? – не выдержала и подала голос тётка. – Не было никакого завещания!
– О конечно, конечно. Поручитель, хранивший второй экземпляр, отправился в какое-то предприятие на корабле, обломки которого нашли после шторма. С ним и исчез лист, извещающий Милинию, что она является наследницей родительского капитала. Прошло несколько лет, вы ждали. И вот подвернулся такой крепкий, такой каменный, такой доходный домик с устроенным в нём так хорошо вам знакомым прачечным делом. Ну как не купить?! Сытая и роскошная жизнь на весь остаток отведённых вам лет! А вместо богатой племянницы – бесплатная работница. Послушная, кроткая. Большая редкость – не правда ли – такой добрый характер. И личико пре-прелестное, я специально смотрел. Но вот беда. Беда! Именно та, с упоминания о которой я и начал наш разговор. Один экземпляр завещания сохранился!
Снова повисла напряжённая тишина.
– Откуда известно? – угрюмо спросила тётка.
– Я – нотариус! Да-да-да-да. Тот самый, который добротно и безупречно запечатлел последнюю волю её умирающего отца. Тот самый, одно слово которого приведёт вас к аресту, нищете и позору.
– Вы… Хотите за своё молчание… Получить от меня этот домик?
– О не-ет! Домик останется вам. Владейте! Но я за уничтожение такого опасного для вас документа хочу получить от вас… девушку.
– К-ка-ак?!
– Очень просто. Хочу жениться.
– Не совсем, не совсем понимаю…
– Что не понять-то в таком до смешного простом деле! Через месяц Милинии исполняется шестнадцать лет. Я на законном основании отведу её к священнику, и он совершит положенный акт. И – я, почти старик и далеко не красавец, получу в безраздельное владение юную девицу, благородную, кроткую. А вы получите дом с прачечной и уже упомянутую мной сытость.
– Так-так-так… Дело действительно нехитрое, и согласиться на него можно. Но как убедить Милинию сказать при священнике, что она идёт замуж за вас, почти старика, по доброй воле?
– Это уж совсем просто. Сегодня же отправьте её ко мне на службу. Скажем, кухаркой. После первой же ночи, проведённой в моём доме, ей придётся за меня выйти.
Тётка помолчала, тяжело дыша, затем встала со стула и грубо сказала:
– Согласна! Но немедленно, как только она войдёт в ваш дом, я должна получить первый экземпляр завещания.
– Вы хотите учить старого нотариуса, как делаются дела?! Я вам отдам бумагу, а вы через полчаса приведёте констебля? Нет, уважаемая. Документ вы получите только в день бракосочетания. Вечером, скажем, часов в семь.
– Что ж, согласна. Идёмте, покажете, куда я должна привести Милишку.
Они вышли. Снова клацнула пружинная ручка. Милиния отпустила закушенную губу. Вытерла слёзы. Всмотрелась в расплывающуюся фигурку рыцаря-принца. О, если бы на земле было возможно чудо и любимая кукла могла защитить! О, если бы мог защитить тот, кто жил наверху, в чердачной каморке! Но тот, в каморке, был настолько ей мил и дорог, что она ни за что не смогла бы открыть ему свою беду и искать помощи у него – восторженного волшебного мастера. Слабого, голодного, изломанного нуждой. Нет, рассчитывать можно было лишь на себя.
И уже в первую ночь в чужом доме Милиния сражалась за себя в полном одиночестве, и, в отличие от принца, у неё не было даже иглы. Лихорадочно вцепившись в дверную ручку, она стояла, до боли сжав пальцы, и не позволяла открыть дверь. Хилый нотариус, по-стариковски, с одышкой хрипя, толкал и толкал потемневшие от времени доски, а Милиния, чувствуя его налегания на дверь, от омерзения билась в колком ознобе, как будто прикасались непосредственно к ней.
К следующей ночи, когда в доме уснули слуги и владелец его вновь подступил к вожделенной двери, она добыла вполне действенный инструмент: старую доску, которую вставила между ручкой и плинтусом противоположной стены.
Толстый войлок, которым она укрывалась, дарил уютное и достаточное тепло. Но не спалось ей в этом уюте. И просыпалась она задолго до нежеланного рассвета. И шептала, прилипая к подушке мокрой от слёз щекой:
– Спасите меня! Кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь, спасите меня!
О, он был в её судьбе – лучик помощи, и заключался в далёкой, очень далёкой жизни неведомого ей замка «Шервуд», в одном его маленьком жителе – вздорном и нахальном, – а ещё в одиноком музыканте, беспомощном и бедном. Но встретиться и соединиться, чтобы донести до неё этот лучик, учитывая многообразие непредсказуемостей человеческого муравейника, именуемого «город», эти двое вряд ли могли. Но всё бывает.
Глава 1
