Люди со звезды Фери - [39]

Я бы и несколько часов прождал, лишь бы не говорить.

Неожиданно он выпрямился. Его голова шевельнулась во тьме, на фоне стены. Он повернулся и сделал шаг в мою сторону, словно хотел подойти поближе. Это было невыносимо. Наши лица оказались одно напротив другого. Не дальше, чем на ширину ладони. Но глаза его оставались невидимыми. Хоть это хорошо.

— Только честно, Жиль. Хорошо? — Я почувствовал на губах его дыхание. И инстинктивно отклонился.

— В чем дело?

Я старался контролировать свой голос. Старался говорить как всегда.

— Вы когда-нибудь вернетесь? Вы или другой экипаж?

— Нет.

Он просил честности. Я не видел причин, по которым должен был бы ему отказать в этом. Скорее, наоборот.

Он подождал, словно желая убедиться, что хорошо расслышал. После этого «нет» любое следующее словно было бы равнозначно удару в лицо. По крайней мере, для одного из нас. Но, скорее всего, для обоих.

Я уже не ощущал его дыхания. И не услышал ни единого вздоха, хмыкания, ничего. Словно он перестал жить.

В конце концов он отвернулся. Его взгляд упал на платформу лифта. Он перенес тяжесть тела вперед и перешагнул люк.

Я встал боком к нему. Так было удобнее.

Нас не ждали. И разбрелись. Реусс направился к реке и остановился на берегу. Низко наклонившись, глядел на воду, словно мальчишка, выискивающий разноцветные камушки. Муспарт составил компанию второму Петру. Они стояли метрах в ста дальше и беседовали, указывая то на одну, то на другую точку в районе будущих построек.

Поначалу я не заметил Нисю. И лишь когда платформа опустилась совсем низко, я обнаружил ее опустившуюся на колени фигурку, наполовину скрытую травой. Упираясь левой рукой, она пыталась сорвать правой горсть растений, дергая за их прямые, жесткие стебли.

Каждый на свой лад начинает знакомство с новой планетой.

Може, тот, с которым мы ждали в шлюзе, так и не произнес ни слова. Прежде, чем платформа коснулась грунта, он соскочил с нее и пошел прямо вперед, к реке. Я направился за ним. Прошел несколько десятков метров и остановился, провожая его глазами. Он добрался до реки и задержался. Не обращая никакого внимания на Реусса, уставившегося на воду, поднял голову и начал осматривать поляну. Словно хотел удостовериться в том, чем там наши автоматы на самом деле заняты.

Я повернулся спиной к реке. Какое-то время простоял, переводя глаза с одного знакомого лица на другое. Никто из них не смотрел в мою сторону. Все производили впечатление полностью погруженных в собственные заботы. Дело обстояло лучше, чем я предполагал.

— Тут будет ваша база, — произнес я в пространство, махнув рукой позади себя. — Можете перейти через реку. Она мелкая. Потом, если захотите, автоматы построят мост.

— Сами знаете, чего захотим, — хмыкнул один из Муспартов. — Идемте, идемте.

— Сен! — крикнул я, приложив рупором ладони ко рту. — У тебя гости!

Он стоял посреди поляны и что-то втолковывал автоматам. Услышал мой голос и посмотрел в ту сторону, откуда он раздался. При виде копий лицо его приняло такое выражение, точно в самом интересном месте фильма неожиданно испортился свет. Я не мог отсюда видеть его лица, но мне это не требовалось, чтобы представить, как оно сейчас выглядит.

Стоя без движений, я наблюдал, как они переходили реку. Ни один из них даже не повернулся, чтобы хотя бы взглядом попрощаться с кораблем. Когда они оказались совсем близко, Сен повернулся и направился к самой отдаленной части поляны. Они послушно пошли за ним. Сен добрался до леса и остановился. Сделал знак рукой, чтобы они подошли поближе, и принялся что-то им объяснять. По его движениям я понял, что он рисует в воздухе карту будущих построек.

С исторической точки зрения момент был прелюбопытнейший. На поверхности планеты стояли существа, которые дадут начало новой космической расе. Искусственные. Может, и не в том значении, какое привыкли обычно придавать этому слову. Но дело не в словах.

И не в истории. Не мои это заботы. После нашего возвращения никто, понятное дело, даже не заикнется о копиях, о том, какую роль сыграли они в гибели одной из планет системы Фери, о том, что в той же системе их и оставили. Начальство издаст скромное распоряжение, запрещающее полеты в этот район. Остальное отправится в архивы.

Все ли на этом кончится?

Я не был бы человеком, если бы поверил в это. Рано или поздно, и пусть лучше — поздно, и очень бы хорошо — даже слишком поздно, ведя счет на поколения, человек вновь ступит на эту планету. И если не найдет другой причины, то приманят его сюда волны, излучаемые средствами связи. Ведь копии создают нормальную цивилизацию. Даже, если сами не захотят этого. Поскольку для этого в них слишком много от человека.

Интересно, как приветствуют людей потомки Реусса и прочих? Ниси?

Мысль о Нисе прервала ход моих размышлений. Если только подобные рассуждения, когда стоишь по колено в мокрой траве и смотришь на спокойное зеленое пространство, залитое солнцем, можно назвать размышлениями.

Я опять повернулся к реке спиной и пошел, куда глаза глядят.

Цветы, с высоты люка похожие на тюльпаны, изблизи должны были меньше нравиться. По меньшей мере, людям. Их лепестки оказались одеревеневшими, твердыми, словно вырезанными из камня. Стебли, не менее жесткие, покрывала какая-то лишенная аромата, маслянистая слизь.