Люди со звезды Фери - [28]

Мы пролетели таким макаром еще несколько десятков метров, после чего последовал более резкий, чем предыдущие, удар, машину кинуло вверх, она скапотировала и рухнула вверх дюзами, проскользив еще какое-то расстояние по каменистому склону. Нам и без того оставалось лишь говорить о счастливой случайности. Башенка уцепилась за каменный выступ, скорее даже утес, который задержал нас в крутой, но широкой выщербине. Конец.

— Ты говорил, чтобы ехать напрямик, — прошипел Гускин, выпутываясь из проводов своего кресла. Два их конца, вырванные из гнезд, беспомощно раскачивались над его головой. Сам он уселся возле обрамления экранов, закрепившись в более-менее вертикальной позиции. Скорее, менее, чем обычно.

Я не обратил внимания на это обвинение и уселся возле него. Однако, сразу же поднялся и, используя свисающие с пола ремни и кабели, обезьяньим способом спустился до шлюза.

— Сперва выберемся отсюда, — сказал я.

Нам не без труда удалось протиснуться мимо наполовину зажатой крышки люка. Гус выбрался сразу же за мной, осторожно выпрямился и принялся ощупывать свои конечности.

— По крайней мере, дальше нам трястись не придется, — заметил он.

Весьма утешительно. Однако не в той мере, чтобы я сам себе этого пожелал.

Тридцатью метрами ниже, с правой стороны, виднелась широкая каменная полка, переходящая в нечто вроде террасы. Используя каменистую осыпь, мы могли сравнительно легко добраться до нее. В любом случае, безопасно. Я указал на нее Гусу.

И пояснил:

— Там подождем.

Он достаточно долго смотрел на дно провала, потом с сомнением помотал головой.

— Такого не делали даже на полигоне. Думаешь, это ему удастся?

— Ему придется садиться или там, или нигде, — спокойно сообщил я. — В любом случае, если это нас касается. Можешь еще что предложить?

Он не мог.

Мы даже не стали оглядываться. О том, чтобы сдвинуть с места летун, не приходилось даже мечтать. Даже с помощью бортовых автоматов «Идиомы». Любая попытка спасения аппарата могла завершиться только тем, что он обрушится в пропасть.

До каменной террасы мы добрались легко и без труда. Вблизи она оказалась более просторной, чем мы оценили ее поначалу.

Гус уселся на северной ее стороне, я — на южной. Мы до максимума увеличили мощность телеметрических сигналов, передаваемых аппаратурой скафандров. Расстояние в несколько метров, отделяющее Гуса от меня, образовывало как бы основание конуса, по которому теперь сигналы шли в эфир. Только таким образом мы могли помочь Сену отыскать нашу полку и нас самих.

Оставалось только ждать. Если Сену не удастся, мы будем ждать дальше. Может быть, не совсем того же.

Полдень давно уже прошел. День близился к концу. О посадке «Идиомы» на этом скальном пятачке после наступления сумерек не могло быть и речи. Это и днем будет достаточно весело.

Шли минуты. Из минут складывались часы. Мы ждали.

— Облака, — неожиданно заговорил Гускин.

Я посмотрел в сторону, куда он указывал. Не облака. Дым. Черный дым. Он шел от океана, от которого нас отделял последний горный хребет. Вздымался плотной стеной, растянувшейся до самого горизонта. И — приближался.

— Я все время чувствовал, что нам чего-то еще не хватает, — проворчал я.

Я предпочитал не думать, откуда там взялся этот дым. И что он для нас означает.

— Спорим? На то, кто раньше будет, Сен или дым? — предложил чуть погодя Гускин. — Я бы поставил на…

— Отцепись, — бросил я.

Он усмехнулся. Но тут же стал серьезным.

Прошла четверть часа. Стена дыма уже повисла над горами, отделяющими нас от прибрежной равнины. Она поднималась все выше. И приближалась. Наконец, фронт ее перевалил через гребень и начал стекать в долину. Верхние слои дыма надвигались на облака, почти прямо над нашими головами. Стена черноты накатывала под углом, со все возрастающей скоростью.

И именно в этот момент мы заметили Сена. Собственно, только его огонь, вертикальный столб огня, вырывающийся из дюз главной тяги.

Он шел со стороны суши, а не с запада, как мы ожидали. И он дьявольски торопился. Корабль рос глазах. Ему приходилось творить чудеса, чтобы не утратить равновесие. Огромная сигара вздрагивала, невооруженным глазом были видны белые зигзаги молний, слетающие с ее заостренного носа. Горы наполнились протяжным громом, от которого лопались барабанные перепонки.

— Скафандр! — крикнул я.

Гус не услышал. Он продолжал сидеть на краю террасы, задрав голову к небу. Еще момент — и будет слишком поздно.

Я содрал с себя скафандр и, бросив взгляд на индикатор мощности передачи, побежал в одних плавках. Потряс за плечо и помог раздеться. Сен был совсем рядом, центр каменного пятачка, на который были нацелены дюзы, уже начинал дымиться.

В последнее мгновение, оставив на импровизированной посадочной площадке скафандры с непрерывно действующей аппаратурой, мы спрятались несколькими метрами дальше, на дне более глубокой в этом месте выемки. Должно быть, нам изрядно встряхнуло мозги, сперва возле этой проклятой пирамиды, и потом, когда мы тряслись на летуне, если мы сразу об этом не подумали.

Сен сел. Несмотря на все то, что нам еще предстояло, я смотрел на это как загипнотизированный. Так идут на посадку только пилоты Проксимы. На какое-то мгновение я почувствовал, что просто завидую.