Люди переменились - [47]
С утра Вагрила пошла в соседнее село, покрасить несколько мотков пряжи, и теперь возвращалась домой. Ей не хотелось идти в одиночестве. Чья-то телега медленно нагоняла ее. «Бабе одной и в полдень не годится идти», — подумала она, с надеждой вслушиваясь в напевное позванивание колес. Телега поравнялась с ней.
— На мельницу ездил, Иван? — обратилась она к вознице и шагнула к телеге.
— Нет, не на мельницу, — неохотно отозвался тот. — В Горной был. — И не останавливаясь, подхлестнул лошадь.
Чудное дело. Раньше, кто бы ни был, с чем бы ни ехал, предложит подвезти, а сейчас… Слышала, она, говорили что-то про «черный рынок». Что такое нашло на людей?.. Но знала, что нехорошо это, когда они начинают бояться друг друга.
Тихий мартовский вечер залег вокруг села. А в нем, как на острове среди океана вечерней тишины, мычала скотина, скрипели колодезные журавли. Из печных труб к небу тянулся синий дым. Вагрила заспешила к дому. Ее встретил свиной визг.
— Гуци-гуци, чтоб вас медведи съели, — Габювица вылила в корыто помои и встала на пороге, поджидая сноху. — Герган пришел!
— Какой же нынче день? — вздрогнула Вагрила. — Чего же он пришел-то?
— Не знаю, не спросила.
— Где он сейчас? — от волнения у Вагрилы помутилось в голове.
— В огороде.
«Верно, исключили его», — подумала Вагрила.
Герган не слышал, как мать подошла к нему.
— Ты почему здесь?
— Да немцы будут проходить, вот нас и распустили.
— Герган, сынок, будь осторожен!
— А что? — насторожился Герган.
— Плохие времена настали, гляди в оба. Хоть мал еще, а слова свои подбирай, как старик. Чтобы худого слова, крамольного, от тебя не услышали.
— Опять ты, мама, за свое…
— Берегись, сынок, слушай, что мать тебе говорит. Вроде все как было, а все не так. Чувствую я это, а понять не могу. Вчера Гергювица Враниловска рассказывала, что городские-то на базаре на нас так и кидаются — масло и муку спрашивают. Я людям не судья, да ведь смотри, как все друг друга бояться стали.
Герган продолжал копать.
— Зачем тебе эти ямы понадобились?
— Тополя посажу. И красиво, и берег укрепляет. Быстро растут, мама.
— Нехорошо, что вы, молодые, все торопитесь, лучше бы сосенки посадил, — сказала мать и пошла. «Хорошо, что по дому соскучился. Если тянет к родному месту, труднее человеку плохой шаг сделать».
Несмолкающий рев скотины во дворе прервал ее мысли.
На площади перед общинным правлением толпился народ. Уже несколько дней говорили о том, что пройдут германские войска. Чего только о них не слышали! Что будто бы оружие их непобедимо, что солдаты и офицеры вместе едят, одну одежду носят.
Ждали их с раннего утра, и только к обеду на дороге показались первые мотоциклы. Люди отхлынули по обе стороны шоссе, время от времени махали руками. За мотоциклами потянулась колонна грузовиков; казалось, ей не было конца. Люди подались назад и с еще большим нетерпением ожидали увидеть что-то особенное.
Петко Георгиев остался стоять на краю полотна.
— Смотри, задавят! — приставал к нему Дене.
— Говорят тебе, народ точный, в сантиметре от тебя пройдет, а не заденет. — Широкая улыбка разливалась по его возбужденному лицу.
— Это так, с первой мировой знаю, — подмигивал Дене.
— В технике непобедимы.
— Сил-то у них хватает только начать, а до конца никогда не доходят, — вмешался Стоян Влаев.
— Ты потише, — отозвался Пенчо Христов. — Россия с Германией сейчас союзники или нет, скажи-ка!
— Тактика.
— Тогда и не нападай на них.
Петко Георгиев не прислушивался к разговорам. Мало ли воспоминаний о немцах осталось у него от первой мировой! В конце войны, когда все уже пошло прахом, вместе лежали в окопах да голодали. Сейчас он радостно их приветствовал, словно родных. По себе знал, что нет для солдата лучшей награды, чем добрая встреча. Молча протолкался сквозь толпу, дома завернул в белый платок поднос с баницей[8] и опять встал на шоссе, на краю полотна. Горячий поднос обжигал пальцы; он протягивал его к каждому проезжающему грузовику. Баница начала остывать, но никто не остановился, чтобы взять ее.
— Проходят через чужую страну, и меду им дашь — не возьмут. Сам ведь был солдатом, знаешь, может, кто и отравить захочет, — удерживал его Пенчо.
— Может, оно и так, — смущенно ответил Петко Георгиев.
— Скажи им чего-нибудь, — услужливо посоветовала одна женщина.
— Гут, гут, — протягивал он поднос.
— Спешат германцы, их великие дела ждут, неужто из-за твоей баницы остановятся, — твердил свое Пенчо.
Петко Георгиев оглянулся на людей, потом посмотрел на поднос и с досадой прикусил губу. На его лице застыло выражение помрачневшей радости, и он подумал: «Зачем мне надо было, и зачем мне надо было». Руки ослабли, и он прижал поднос к груди.
Спустя некоторое время перед ним остановился пыльный автомобиль. Из него, словно выброшенный пружиной, выскочил стройный офицер.
— Гут, гут, — заворковал Петко. Немец взял поднос с баницей и что-то сказал на своем лающем языке. Петко Георгиев глядел на него, разинув рот, Пенчо нагнулся к шинели — хотел посмотреть, какого качества сукно. Офицер откозырял, и машина тронулась. Петко переступил с ноги на ногу и шумно вздохнул, словно сбросил с плеч какую тяжесть. Рот его растянулся в радостной улыбке.
«Орлянка» — рассказ Бориса Житкова о том, как страшна игра на жизнь человека. Сначала солдаты-новобранцы не могли даже смотреть, как стреляют в бунтарей, но скоро сами вошли в азарт и совсем забыли, что стреляют по людям… Борис Степанович Житков — автор популярных рассказов для детей, приключенческих рассказов и повестей на морскую тематику и романа о событиях революции 1905 года. Перу Бориса Житкова принадлежат такие произведения: «Зоосад», «Коржик Дмитрий», «Метель», «История корабля», «Мираж», «Храбрость», «Черные паруса», «Ураган», «Элчан-Кайя», «Виктор Вавич», другие. Борис Житков, мастерски описывая любые жизненные ситуации, четко определяет полюса добра и зла, верит в торжество справедливости.
Главный герой повести — отважный разведчик, действовавший в самом логове врага, в Сайгоне. Ему удалось проникнуть в один из штабов марионеточной армии и в трудном противоборстве с контрразведкой противника выполнить ответственное задание — добыть ценную информацию, которая позволила частям и соединениям Национального фронта освобождения Южного Вьетнама нанести сокрушительное поражение американским агрессорам и их пособникам в решающих боях за Сайгон. Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман алтайского писателя Николая Дворцова «Море бьется о скалы» посвящен узникам фашистского концлагеря в Норвегии, в котором находился и сам автор…
Повесть «Сорок дней, сорок ночей» обращена к драматическому эпизоду Великой Отечественной войны — к событиям на Эльтигене в ноябре и декабре 1943 года. Автор повести, врач по профессии, был участником эльтигенского десанта. Писателю удалось создать правдивые, запоминающиеся образы защитников Родины. Книга учит мужеству, прославляет патриотизм советских воинов, показывает героический и гуманный труд наших военных медиков.