— Все еще у правления.
— Это я, дядя Трифон! — с трудом прошептал Владо Камберов.
— Чего ты пришел! — простонал Бияз с таким видом, как будто ему нанесли незаслуженную обиду. — Зачем ты пришел? — повторил он, наклоняясь к раненому.
— Меня никто не видел, — прошептал тот.
— Зачем ты пришел, зачем?.. Что я тебе сделал худого?
— Ранен я.
— Хочешь и нас погубить?
«Что ты наделал, парень! Зачем ты пришел? Что теперь с тобой делать!»
Бияз легко, как ребенка, поднял Владо и понес его в горницу. Биязиха, дрожа как в лихорадке, последовала за ним.
Бияз положил Владо на лавку. «А ежели придут? — думал он, — ежели найдут его здесь?» — вспыхивало в голове Бияза. Он озирался как зверь, попавший в ловушку, поглядывал в окно. Ему казалось, что от общинного правления надвигается нечто страшное. Вспомнилась шеренга мертвецов под стеной, и он замер. Постоял несколько минут, крадучись вышел во двор, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы. В темноте блеснул топор у колоды. И тут словно что-то подсказало ему, что топор ему понадобится, и он дрожащими руками поднял его. Пряча топор за спину, вошел в горницу.
— Ежели придут, что тогда?.. — спросил Бияз, без стука сунув топор под лавку.
Владо не ответил, только придвинул к себе винтовку.
«Не жалеет он нас!» — подумал Бияз, отворачиваясь. Вошла жена с тазом горячей воды, захлопотала над раненым. Бияз стоял у окна, смотрел в темноту. Никто этой ночью не зажигал света. Биязиха осторожно разрезала на груди рубаху раненого и смоченной ракией тряпочкой промыла ему рану.
— И здесь… — сказал Владо, показав на ногу.
«О себе, небось, думает», — с досадой подумал Бияз и, не утерпев, произнес вслух:
— И чего ты не помер в лесу, а сюда явился!
Но в тот же миг упрекнул себя за эти слова.
Бледное лицо Владо исказилось болью. Но он не рассердился бы на Бияза даже если бы тот сказал ему, что убьет его. С улицы донеслись звуки шагов. Бияз отодвинулся от окна. «Ежели постучат, он возьмет топор, зажмурится и…» Прошли мимо. Бияз снова всматривается во тьму за окном. Биязиха перевязывала грудь Владо полосками полотна. Покончив с этим делом, подошла к мужу.
— Пойдем, — сказала Биязиха.
«Ведь он не ради себя на это пошел», — подумал Бияз, и эта мысль словно оправдала в его глазах поступок Владо, свалившегося к нему, как снег на голову.
— Ты того, принеси ему воды или молока. Может, он пить ночью захочет, — сказал Бияз.
— Все едино не уснем, будем присматривать за ним, ежели попросит…
— Ты все же принеси.
Биязиха вышла в кухню. Вскоре она вернулась, принесла кувшин с водой и миску айрана[17].
— Малыш пускай ничего не ведает, — шепнул Бияз жене, выходя из горницы.
Тихо вошли в спальню. На широкой кровати посапывал ребенок. Биязиха поклонилась в угол, где стояли иконы, и перекрестилась. Словно спохватившись, Бияз тоже перекрестился.
Некоторое время они сидели на кровати, потом прилегли. Беззвучно шевеля губами молились, чтобы ничто не нарушило тишину.
Тянулись минуты, долгие как часы: часы, долгие как вечность. Ребенок пошевелился и сладко зевнул. Это словно разбудило тишину. Где-то залаяла собака, за ней другая, третья…
— Что это, Трифон! — голос Биязихи дрожал как пламя догорающей лампадки.
Бияз метнулся к окошку и прильнул к нему в трепетном ожидании чего-то страшного. По улице шли, конвоируемые полицейскими, связанные по-двое, человек десять мужчин, за ними — женщина с ребенком на руках… Бияз с трудом перевел дыхание… Пожалуй, с ней не случится ничего страшного, ведь она с ребенком… И ему полегчало. Он направился к двери, словно подгоняемый неведомой силой.
— Трифон! — тихо окликнула его Биязиха, но он уже затворил за собой дверь. Выйдя со двора, он прислонился спиной к калитке, постоял немного, силясь успокоиться и вернуться домой. Но его неудержимо потянуло за связанными людьми, и он крадучись пошел следом, держась тени плетней.
Лай постепенно затих. На село снова опустилась тишина. Полицейские вели арестованных по шоссе. «Наверно, ведут в город», — подумал успокаиваясь Бияз. Только теперь он осознал, что он пошел за ними тревожась за их судьбу. Но как ему теперь вернуться? Хоть бы его никто не заметил! Он содрогнулся от страха, продолжая следить за конвоем… Вдруг Бияз насторожился, увидев что полицейские, наставив штыки, заставили арестованных свернуть с дороги и погнали куда-то через луг. У Бияза сжалось сердце, замер в горле беззвучный вопль. Он последовал за ними, прячась за деревьями.
Полицейские подвели арестованных к одинокому дубу, среди луга.
«Здесь я нечаянно снес голову птенцу», — вспомнил Бияз, и в душе его воскресло неприятное чувство, которое он тогда испытал.
— Один, два, три… десять мужчин, женщина и ребенок! — услышал Бияз как пересчитывают задержанных. Полицейские отошли на несколько шагов от них, подняли винтовки и автоматы. Треск выстрелов заглушил возгласы и крики… Снова стало тихо. Полицейские неторопливо направились к шоссе. Бияз упал на землю ничком… Зачем он пришел сюда? Мало ли у него своих горестей… Да будет проклята та сила, которая привела его сюда…
А земля пахнет весной, она равнодушна к человеческому горю…
