Люди переменились - [102]

Над лесом спускались ранние зимние сумерки.

Под прикрытием одного отделения отряд начал отход. Передние вышли на гребень и остановились — слишком крутым был представший перед ними склон.

— Смелей! — воскликнул Георгий Ваклинов и шагнул вперед. Снег осыпался у него под ногами и он на спине поехал вниз. Партизаны последовали его примеру. Небо нависло крышей над ущельем, и а дне которого пенился бурный поток. Георгий Ваклинов стоял на укрытой от ветра площадке, поджидая пока вое соберутся внизу.

Брезент, на котором партизаны несли Стояна Влаева, вырвался у них из рук, и он покатился вниз, увлекая за собой кучу снега. Георгий молча вздохнул и ничего не сказал, словно не видел этого.

— Товарищи! — обратился он к партизанам. — Ночь, как всегда, приютила нас. Но к утру нам могут отрезать дорогу в горы. У нас остается одна только возможность — этой же ночью спуститься на равнину и укрыться где-нибудь в лесу. Знаю, что тяжело, но другого выхода не вижу. Если можете что иное предложить — говорите…

— Идем, товарищ командир!

— Артельщика! — позвал Ваклинов.

Перед ним встал Горан.

— Сколько у нас продуктов?

— Муки всего…

— Громче, громче, чтобы все слышали! — перебил его командир.

— Килограммов пятьдесят муки, малость кукурузы и два каравая, что взяли в усадьбе, товарищ командир.

— Пятьдесят килограммов муки, малость кукурузы и два каравая, — повторил командир. Он хотел, чтобы все поняли как будет трудно, так трудно, как еще никогда не было.

— Раздай хлеб сейчас.

Горан разрезал оба каравая на восемьдесят кусков. Подходя по очереди, партизаны подставляли ладонь и тут же бережно отправляли в рот маленький кусочек хлеба и долго прожевывали, словно стараясь извлечь из него и то, чего в нем не было.

Артельщик подал Стояну Влаеву его долю. Тот только застонал. Тогда Горан поднес ломтик хлеба к его губам. Стоян Влаев мотнул головой, и ломтик упал в снег. Горан с жадностью взглянул на него, но не поднял.

Георгий Ваклинов смотрел некоторое время на пенистые гривы потока, словно любуясь им, а затем вошел в него и зашагал по воде.

— За мной! Чтобы никаких следов на берегу! — приказал он, и пошел по течению.

Перевалило за полночь. После трудного подъема, продолжавшего в течение нескольких часов, отряд добрался до гребня горы. Ветер рассеял тучи, и на синем небе заблестели звезды. Георгий Ваклинов окинул взглядом темнеющие лесистые склоны, спящие во мраке села и, словно сожалея о том, что делает, скомандовал:

— Привал!

Партизаны повалились на снег. Георгий отломил веточку и кольнул себя в лоб, но это не помогло. Тяжелые веки надвинулись на глаза. Прошло несколько блаженных минут. Казалось, земля разверзлась и овеяла его чарующим теплом. Как найти силы, чтобы выбраться из этого тепла и кинуться в холод белой зимней ночи? У него в голове шевелились какие-то мысли, но он не мог овладеть ими и только ощущал тепло.

Ребенком он очень любил спать на свежем сене. На него сейчас пахнуло запахом клевера и все тело охватила блаженная истома.

Вдруг загрохотали барабаны. Затем показались солдаты и полицейские. Они окружили отряд. Пули посыпались как град… Георгий Ваклинов вскочил на ноги. Глаза его сверкнули мрачной решимостью.

— Вста-ать! — крикнул он.

Отряд шел по гребню Крутой-Стены, который полого спускался к равнине. «Там снег уже стаял, мы свяжемся с партийными и молодежными организациями и, опираясь на них, осуществим ряд диверсий. Скорей бы прошла эта суровая зима», — подумал Георгий.

— Товарищ командир, товарищ командир… — услышал он и замедлил шаги. «Что еще стряслось?»

— Товарищ командир, — сказал партизан, догнав его, — Стоян Влаев не дышит.

Как же он забыл о нем! Георгий потер рукой лоб и дал знак остановиться. Партизаны как снопы повалились на землю.

Георгий, тяжело шагая, прошел мимо них. На куске брезента лежал, обратив лицо к небу Стоян Влаев. «Вот он уже избавился от усталости», — мелькнуло в голове у Георгия. Он задумался. Что делать с трупом? Нет времени рыть могилу, да разве выроешь ее в мерзлой земле. Оставить так нельзя. Найдут, отрубят голову, чтоб награду получить. Подошел Мишо Бочваров и разжал руку мертвеца, сжимавшую винтовку.

— Он все тосковал, по семье, по нашему селу, — сказал Мишо.

— А где ваше село? — машинально спросил Георгий, напряженно думая о другом.

— А вот там, под нами, — ответил Мишо указывая рукой вниз. Потом он поднял винтовку Стояна и ушел. Георгий напряженно размышляя, даже не взглянул туда, куда показал Мишо. Что делать со Стояном Влаевым? Пока тот был жив, дело было ясное — нести его, и все. А теперь?

«Случается, что будучи не в силах унести раненого, товарищи добивают его. А тут, как быть?» — спрашивал себя Георгий. Голову его словно стянуло железными обручами, на лбу выступила испарина.

— Вот что сделаем… — облегченно вздохнул Георгий и отошел. Подозвал двоих партизан и отдал им какое-то распоряжение…

Мишо Бочваров молча вдыхал родной воздух. Георгий Ваклинов подсел к нему.

— На село смотришь?

— Темно еще, а я вижу его как днем, — ответил Мишо.

— Не дожил до победы наш Стоян.

— Он так мечтал умереть в бою!..

— Смотри, огонек вспыхнул, как тюльпан во тьме. Скоро рассвет, — сказал со вздохом Георгий и повернулся в ту сторону, где лежало тело Стояна Влаева. Там что-то делали двое партизан.