Люди ПЕРЕХОДного периода - [97]
Это была новость! Нет — шок! Уж чего-чего, а за репутацию своего заведения я был спокоен. По крайней мере, после того как мы успешно разогнались, определились с контингентом и выработали гибкие варианты меню, которые легко и мобильно могли подвергаться изменениям под любой, по сути, случай. За это нас и любили, и не оставляли вниманием. А музыка! Ленка моя, умница, солнце, такого напридумывала, всё предусмотрела: то у неё едва слышно ласкают уши наши любимые «Битлз», то вдруг их сменит рок, от старого до самого современного… тут же, откуда ни возьмись, токката и фуга ре минор для органа, и сразу после них — струнный квартет, который внезапно сменится волшебным симфоджазовым трио, и уже оно, незаметно накачав зал энергетикой едва уловимого безумия, вдруг сорвётся в сумасшедшее соло Джона Маклафлина Маховишну или, как по мановению волшебной палочки, вернётся к тихому благостному «Yesterday»… Многие же ходили просто послушать и посидеть на антресолях, исключительно с десертом, вообще не выпивая и без горячего. Денег оставляли немного, но нас это не огорчало и не смущало: нам обоим важнее было разделить с ними радость от того, что мы всё это придумали, а они оценили и не устают от нас и нашей «Шиншиллы». И на тебе, вот это номер! Как же так — невкусно!!! Почему?! Ведь ничего же не изменилось: ни рецептура, ни основное меню, ни отношение к делу!!
Я даже на какое-то мгновенье забыл, как оказался в этой непроглядной тьме, вися в невесомой чёрной безвоздушке и пытаясь достучаться до себя же паралельного. Однако, опомнившись, я всё же снова осуществил попытку запустить канал связи и ещё громче прежнего заорал в зыбкую темноту:
— Ге-е-е-ер!!! Это я, Ге-е-ерк-а-а!!! Отзови-и-и-сь! Ты слышишь меня-а-а?!!
Внезапно на той стороне замолкли всякие разговоры, и сделалось заметно тише. Теперь я слышал, как нечто, обжариваясь, шипит на сковороде и что-то негромко булькает неподалёку от моего параллельного. Потом — всплеск! И шипение это вскрикивает будто и, охая, присаживается обратно на сковороду. Подобным образом в процессе приготовления вести себя может только одно блюдо, другие варианты не издают похожих звуков. Знаю, потому что сам же и придумал. Называется «boeuf d’origine avec le cognac»[16]. Значит, так, смотрите и запоминайте, в чём тут содержится оригинальное. А вот в чём. Берем с полкило говяжьего филе, режем на средние кусочки, обжариваем чуть-чуть на сливочном масле, добавляем молотый имбирь, соль, розмарин. И вливаем стакан коньяку, настоящего, горючего, без обмана. И тут же поджигаем. Смотрите, что получается: говядина как бы и тушится в коньяке, но одновременно и горит, обретая дымчатый привкус. Получается нечто вроде слегка притушенного говяжьего шашлыка. Коньяк уйдёт — образуется корочка. Внутри же филе останется практически с кровью. И запах… Главная хитрость — уметь отследить баланс между влажным и сухим, жаром и паром, дымом и огнём. Доходчиво? И от этого всего народ валит в другие места? Не верю! И вновь ору как ненормальный:
— Э-э-э-й!!! Э-э-эй!!! Говори в вытяжку, Герма-а-а-н!
И слышу вдруг:
— Это кто там, э-э? Вам чего, вы откуда говорите?
— Ге-ерка! — ору я снова. — Ге-ерка!!! Убери всех с кухни, нам надо поговори-ить!! Это важно, слышишь меня, ва-а-а-жно-о-о!!!
— У меня «boeuf d’origine avec le cognac», — отвечает, но уже гораздо громче, — извините, сейчас не могу отойти!!
— Чёрт, чёрт, чёрт!!! — кричу ему. — Немедленно убери людей, не то они тебя за сумасшедшего примут, я с того света на тебя вышел, честное слово, у меня в любой момент связь оборвётся, мне надо тебе важное сказать, слышишь, важное-е-е!! Гер, это же я, я, это же ты сам, твою мать, это же мы с тобой, Ге-ера-а-а!!!
Не понял совершенно, что происходило на том конце, убрал он лишних или оставил, но только посторонние шумы ослабли, людской гур-гур разом стих, и я вновь услышал самого себя, свой родимый голос, доносившийся до этих высот из самого-пресамого нижнего поднебесья, в самом наипрямейшем смысле:
— Кто это, вашу мать, что за шутки дьявола такие? — Звук с той стороны Прохода едва заметно дрожал.
— Слушай и вника-ай! — крикнул я ему, стараясь унять в себе суетность и лёгкий страх, что всё сейчас оборвётся. — Помнишь, в Крыму, в Феодосии, году в шестьдесят восьмом, кажется, мы с тобой на шелковицу забрались, вековую, корявую от старости, с шершавой корой и толстенными ветвями, по которым мы переступали, как по круглым ступенькам, в тёти-Франином саду — не забыл? Руки тогда ещё ободрали себе до сукровицы, коленки, бока — даже через майку, трусики сатиновые надорвались по линялым швам… А потом, отбоявшись, наверху оказались, в густой части кроны, где вокруг — никого в любую сторону, ни людей, ни животных, ни насекомых самых малых, ни воздуха какого-никакого, а только ягоды были эти нечеловеческие: что по размеру, что по густоте нереального цвета, что по изобилию их, куда ни посмотри. И мы ещё с тобой напрочь забыли про все свои обидные царапины и драные трусы, и стали жрать их, вталкивать в рот, и губы у нас сделались чёрными от их жгучего сока, а мы всё рвали их и рвали, и давили нёбом, языком, зубами, гортанью, всем, чем давилось, — и глотали эту дармовую божью мякоть, по-о-мни-и-шь?!?
Три девушки работают на московской «точке». Каждая из них умело «разводит клиента» и одновременно отчаянно цепляется за надежду на «нормальную» жизнь. Используя собственное тело в качестве разменной монеты, они пытаются переиграть судьбу и обменять «договорную честность» на чудо за новым веселым поворотом…Экстремальная и шокирующая повесть известного писателя, сценариста, продюсера Григория Ряжского написана на документальном материале. Очередное издание приурочено к выходу фильма «Точка» на широкий экран.
Григорий Ряжский — известный российский писатель, сценарист и продюсер, лауреат высшей кинематографической премии «Ника» и академик…Его новый роман «Колония нескучного режима» — это классическая семейная сага, любимый жанр российских читателей.Полные неожиданных поворотов истории персонажей романа из удивительно разных по происхождению семей сплетаются волею крови и судьбы. Сколько испытаний и мучений, страсти и любви пришлось на долю героев, современников переломного XX века!Простые и сильные отношения родителей и детей, друзей, братьев и сестер, влюбленных и разлученных, гонимых и успешных подкупают искренностью и жизненной правдой.
Трехпрудный переулок в центре Москвы, дом № 22 – именно здесь разворачивается поразительный по своему размаху и глубине спектакль под названием «Дом образцового содержания».Зэк-академик и спившийся скульптор, вор в законе и кинооператор, архитектор и бандит – непростые жители населяют этот старомосковский дом. Непростые судьбы уготованы им автором и временем. Меняются эпохи, меняются герои, меняется и все происходящее вокруг. Кому-то суждена трагическая кончина, кто-то через страдания и лишения придет к Богу…Семейная сага, древнегреческая трагедия, современный триллер – совместив несовместимое, Григорий Ряжский написал грандиозную картину эволюции мира, эволюции общества, эволюции личности…Роман был номинирован на премию «Букер – Открытая Россия».
Свою новую книгу, «Музейный роман», по счёту уже пятнадцатую, Григорий Ряжский рассматривает как личный эксперимент, как опыт написания романа в необычном для себя, литературно-криминальном, жанре, определяемым самим автором как «культурный детектив». Здесь есть тайна, есть преступление, сыщик, вернее, сыщица, есть расследование, есть наказание. Но, конечно, это больше чем детектив.Известному московскому искусствоведу, специалисту по русскому авангарду, Льву Арсеньевичу Алабину поступает лестное предложение войти в комиссию по обмену знаменитого собрания рисунков мастеров европейской живописи, вывезенного в 1945 году из поверженной Германии, на коллекцию работ русских авангардистов, похищенную немцами во время войны из провинциальных музеев СССР.
Роман-триллер, роман-фельетон, роман на грани буффонады и площадной трагикомедии. Доведенный до отчаяния смертью молодой беременной жены герой-писатель решает усыновить чужого ребенка. Успешная жизнь преуспевающего автора бестселлеров дает трещину: оставшись один, он начинает переоценивать собственную жизнь, испытывать судьбу на прочность. Наркотики, случайные женщины, неприятности с законом… Григорий Ряжский с присущей ему иронией и гротеском рисует картину современного общества, в котором творческие люди все чаще воспринимаются как питомцы зоопарка и выставлены на всеобщее посмешище.
Психологическая семейная сага Григория Ряжского «Четыре Любови» — чрезвычайно драматичное по накалу и захватывающее по сюжету повествование.В центре внимания — отношения между главным героем и четырьмя его женщинами, которых по воле судьбы или по воле случая всех звали Любовями: и мать Любовь Львовна, и первая жена Любаша, и вторая жена Люба, и приемная дочь Люба-маленькая…И с каждой из них у главного героя — своя связь, своя история, своя драма любви к Любови…
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.