Люди ПЕРЕХОДного периода - [56]

А прошло всё просто замечательно. Верней сказать, прошло бы, если бы не случилась одна большая неприятность. А она случилась, и именно с неё всё дальнейшее и началось. Всё это ужасное и не объяснимое ни для кого. И в тот же самый роковой день мой ласковый Парашют перебрался с моей половины на Геркину, после чего уже начал откровенно сторониться меня при всяком удобном и неудобном случае.

События те развернулись столь стремительно, что поначалу моя слабая голова просто не успевала переваривать факты, последовавшие сразу вслед за этим. А они были таковы. Герка весь этот чумовой вечер 8 марта провёл наверху, ни разу не спустившись на кухню: ему нужно было обойти гостей, с каждым выпить, сказать слова, выдать бонус на будущее и заручиться, по меньшей мере, обнадёживающим ответным кивком. Я же моталась туда-сюда, из полуподвала в зал, хотя и прекрасно понимала — несмотря на то что все дальнейшие заботы, не связанные с кухней, завтра же лягут исключительно на меня, сегодня присутствие Германа гораздо нужней наверху, чем внизу.

Только около полуночи, уже совершенно измотанная, я наконец заметила в зале её, ту самую жгучую тётку, которая сидела по левую сторону от меня в гостях у Рыбы. Очередные многокаратники в ушах её снова присутствовали, но были уже не прозрачными, а обладали насыщенным васильковым оттенком, скорее всего, свойственным дорогущим сапфирам. Они имели почти шарообразную форму и, словно недостижимая звезда, отловленная домашним телескопом, испускали мягкий бархатистый блеск. Она заметила мой взгляд, и в этот момент я вспомнила её имя — Венера. Кажется, Милосова, работает у того самого Гамлета, заведуя его «Низом». Конкурентка, в общем.

Она приблизилась и чокнулась своим фужером о мой, изобразив широченную улыбку всем лицом.

— Красиво, — вежливо улыбнулась я в ответ гостье, указав глазами на её уши. — Великолепно на вас смотрятся.

— Кашмирские сапфиры, — явно удовлетворённая моей оценкой, согласилась она, — из Гималаев вывезены, там давно уже высокогорные шахты закрыты, так что теперь это редкость, спасибо, что отметили. А вообще, этот камень дарует тайную власть человека над другими людьми. Ещё он укрепляет в человеке дух, но это относится к сильным людям, к тому же только к тем, кто помогает другим, — и ухмыльнулась как-то нехорошо, — а тем, кто работает только на себя, сапфир ничего не дает. — И уставилась мне глаза в глаза: — Елена, кажется?

— Елена, — кивнула я, — Веневцева. Недавно была Грановской, если помните, — и указала фужером в ту сторону зала, где Герман разговаривал с людьми. Венера, проследив за моим движением, сделала удивлённое лицо:

— Оп-па, сюрприз! То есть хотите сказать, вы и Герман теперь супруги?

— Именно так, — подтвердила я, обведя рукой пространство, — и это первый наш с ним совместный ребёнок.

— Приятно слышать, — покачала головой Венера, то ли разделяя мою невольную гордость за сделанное нами, то ли просто из дежурной вежливости. — А можно мне всё тут осмотреть, так сказать, в целях насладиться вашим дизайнерским искусством? — и кивнула в сторону уходящей в полуподвал лестницы. — Туда, например, в виде исключения? — И двинулась, не дождавшись моего согласия. Мне оставалось лишь сопроводить её, что и пришлось сделать вынужденным порядком.

Внизу оказались лишь двое из персонала, остальные едва успевали крутиться наверху. Венера хмыкнула и коротко бросила им, не поднимая голоса, но так, что они тут же, отложив дела, вопросительно уставились на меня:

— Вышли отсюда, быстренько, оба!

— В каком смысле? — искренне не поняла я и посмотрела на эту странную Милосову. — Зачем вышли, куда вышли?

— Послушай, милочка, — отозвалась она, после чего протянула руку, взялась толстыми пальцами за мой подбородок, слегка его прищемила и потянула на себя. — Пусть твои люди выйдут на пять минут, мне больше не понадобится, успею сказать, чего тебе надо услышать.

Мало чего соображая, я невольно сделала шаг по направлению к ней. Отчего-то в горле у меня в этот момент всё сразу сжалось и ссохлось, и слова, какие, наверное, требовалось произнести в ответ на это откровенное бесчинство, так и не пробрались наружу. Я смогла лишь выдавить из себя:

— Выйдите, пожалуйста, я вас потом позову.

Она вела себя явно как хозяйка положения, я же, находясь у себя дома, снова оставалась робкой и виноватой дурой, какой я была всегда, даже общаясь с собственной матерью.

Оба выскочили за дверь, и мы остались с ней один на один.

— Думаешь, соскочила, сучка? — с ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего, спросила она и, надавив на мой всё ещё прихваченный двумя пальцами подбородок, начала оттеснять меня к стене, туда, где находился кухонный вытяжной шкаф. Я попыталась приоткрыть рот, чтобы выдавить пару любых начальных звуков, но пальцы её даже этого не позволили мне сделать, ещё крепче расплющив мой подбородок. Я даже вскрикнула от резкой боли. — Думаешь, раз ты сумела нашего человека перехватить, в постель свою засунуть, заставить его квартиру продать и всё такое, чтобы развести на эту вашу богадельню, то на этом всё кончилось? Так, что ли, считаешь? Типа облапошила повара, а заодно и нас с Гамлетом? Я уж не говорю о Рыбе, подруге нашей общей. Ей, между прочим, такое тоже навряд ли понравится. Мы не привыкли к такому кидняку, моя хорошая, когда говорят одно, обещают хер знает чего на райских крыльях всяких и сушёных лягушках, понимаешь, а на деле выходит вон чего. Нет, милочка, ничего для тебя не закончилось, а только всё начинается!