Люди особого склада - [27]

Ключом бьет в отряде партийно-политическая работа. Секретарь партийной организации Ушаков, секретарь комсомольской организации Катарский направляют коммунистов и комсомольцев на решение наиболее ответственных боевых задач, стоящих перед отрядом.

Среди нас есть коммунисты, чей боевой опыт уже отмечен высокими правительственными наградами: Герой Советского Союза Павловский, награжденные орденами Красного Знамени Царенков, Маханько и другие передовые люди отряда.

Вместе с мужчинами борются отважные девушки: Надя Жуковская, Катя Сумаковская и Фекла Гуленка. Как сестры, девушки заботятся о партизанах. Они ухаживают за ранеными, систематически ведут разведку во всех направлениях. А если надо — берут винтовки и вместе с нами идут в бой.

Жестокая борьба с врагом в его тылу закалила людей. Ничем не примечательные в мирное время колхозники Бурьяш, Офик, Юковский, Ковалев, подростки комсомольцы Жуковец, Громыко, Миронович и десятки других стали на поле битвы народными богатырями, прославляющими боевыми подвигами свою великую Советскую Родину.

Наш отряд — один из многих тысяч белорусских партизанских отрядов. По всей Белоруссии бушует пламя партизанской войны.

Мы знаем: за нашей борьбой с вниманием и любовью следит весь советский народ. Это удесятеряет наши силы. Обезумевшим гитлеровским бандам не сломить нашего народа и его боевого духа. И не уйти фашистам от народной мести. Они найдут себе могилу на той земле, которую они пытаются поработить».

— Теперь и нам будет легче, — оживленно заговорил Варвашеня. — Люди верят в силу партизанскую и видят, как высоко ценит наше правительство партизанские подвиги. Только вот неизвестно, — лицо его сразу приняло немного озабоченный вид, — зачем Бумажкова отозвали из района. В Октябрьском районе остался, по существу, один Павловский.

— Там еще Маханько, Байраш, Царенков, — заметил Горбачев, — поможем им по-соседски. «Луферов рад будет. Он до войны часто помогал октябрьцам. Тем более что силы наши растут: к нам прибыл Савелий Константинович Лященя, бывший работник Лидского горкома партии. Он родом из деревни Живунь и хорошо знает Октябрьский район. Привет вам передавал. С ним два человека, я их пока что не знаю. Там же, по соседству с нами, появился товарищ Храпко с мозырьской истребительной группой. Это работник Полесского областного земельного отдела. У него в группе много местных жителей и крепкая партийная организация. Во многих селах Октябрьского и Глусского районов храпковцы поставили бургомистрами своих людей, наладили связь с Бобруйском и там достают оружие, боеприпасы. Они уже не раз били врагов. Недавно возле деревни Козловичи Глусского района напали на вражескую колонну, разогнали ее, убили девятнадцать фашистов. В совхозе «Холопеничи» забрали с винного завода большой запас хлеба, завезенный туда немцами, и роздали населению.

— А как с теми районами? — спросил я Варвашеню.

— В Старых Дорогах я уже был, — ответил Варвашеня, поняв мой вопрос. — Брагин пошел в Осиповичи и еще не вернулся. В Старых Дорогах дело пойдет. Там Петрушеня — человек крепкий и большим авторитетом пользуется среди населения. Да и стародорожские колхозники помнят славные традиции гражданской войны, когда они боролись в партизанских отрядах.

— Петрушеня — заместитель председателя райисполкома?

— Да. У него уже есть хорошо вооруженная группа. Пожалуй, можно будет утвердить его секретарем подпольного райкома партии. В районе осталось и еще несколько коммунистов. Часть из них удалось собрать. Познакомил их с постановлениями бюро ЦК и обкома о задачах партийных организаций по развертыванию партизанского движения и лозунгом «Ни одного грамма хлеба врагу!».

— С этим у нас не везде благополучно, — глубоко вздохнув, сказал Горбачев.

— Почему же?

— Да дело в том, что у некоторых колхозников не поднимается рука на уничтожение колхозного добра, — ответил Горбачев. — Не хотят разбирать имущество по домам. Иной раз никакие убеждения не помогают. Пришел к нам недавно из Заболотья Жулега — вы, Василий Иванович, его знаете — и рассказал, что Заболотские коммунисты решили любыми средствами спасти колхозное имущество. Что можно было, спрятать — спрятали, а остальное добро, в том числе и скотину, решили раздать во временное пользование колхозникам. Созвали общее собрание, объявили об этом. И что вы думаете: поднялась такая заваруха на собрании, что едва уняли народ. «Не может этого быть! — кричат колхозники. — Никто не позволит растаскивать колхозы, как это можно?» Встал председатель колхоза Пакуш, авторитетный у них человек. «Вы что ж, — говорит, — и мне не верите? Я, кажется, никогда вас не подводил. Надо спасти имущество от оккупантов, ничего не дать врагу. Вы ведь знаете, что сказала об этом наша партия? Не удастся сберечь — уничтожим, лишь бы не досталось врагу. Колхоз же останется, и мы, колхозники, останемся, только условия временно изменились, война идет не на жизнь, а на смерть, и врага мы должны уничтожить». — «А почему бы скотину в лес не загнать? — задал кто-то вопрос. — Построить навесы да перебиться до зимы, а там, бог даст, и наши придут».